Тайны полуночи
Шрифт:
— А теперь что?
Он взял из ее рук ведро и показал, где и как смазывать колесо.
— А теперь смажьте сами остальные колеса!
Джинни постаралась как можно точнее повторить его действия; женщины переходили вслед за ней от одного колеса к другому. Закончив, она вопросительно посмотрела на Стива, который молча наблюдал за ней.
— Неплохо для новичка… Попрактикуйтесь, и будет совсем хорошо, — заметил он. — Делайте это сосредоточенно: если по рассеянности не смазать одно из колес, в дороге может случиться беда. — Он повернулся к женщинам и объявил перерыв, предупредив: — Возвращаться в два часа, без опозданий.
Джинни расстроилась, заметив,
— Она испорчена, — заметил Стив, — я же сказал, надо надеть что-нибудь из старых вещей.
Джинни опять почувствовала раздражение: если бы он не допекал ее своими замечаниями, она была бы аккуратнее, и любимая зеленая юбка не пострадала бы.
— Это моя самая старая юбка, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие.
— Вы счастливица, мисс Эвери, — заметил он. — Старайтесь же не возбуждать зависти в тех, у кого нет такого богатого гардероба и такой красивой внешности.
Странная манера делать комплимент, сначала оскорбив и унизив, сердито подумала Джинни.
— Я стараюсь, сэр, но хотелось бы… — В голосе ее зазвучал сарказм. — …не встречаться на ваших уроках с грубостью и унижением. Вы сами сказали, что личные предубеждения и антипатии не должны мешать делу. Как наш руководитель, вы должны следовать этому правилу так же, как и все мы. Вам надо бы быть поучтивее, сэр!
— Я нахожусь здесь не для того, чтобы быть учтивым, а для того, чтобы благополучно доставить вас всех на Запад, — сказал он, едва не скрипнув зубами от раздражения. — Если я позволю себе расслабиться, как это сделали вы сегодня утром, это кончится плохо: от моей несобранности пострадает кто-нибудь из членов нашей группы. Я должен у каждого человека выявить его слабости и просчеты, чтобы они не принесли беды в дороге. Я отвечаю за жизнь и благополучие каждого — и ваши тоже — и, чтобы их обеспечить, имею право быть «грубым и неучтивым». К тому же мне не следует любезничать с кем-либо из моих подопечных, потому что тот может злоупотребить моей дружбой, а это вызовет законное недовольство остальных. Я уверен, у такой очаровательной леди, как вы, и без меня друзей предостаточно. Увидимся после перерыва.
Он ушел, а Джинни, еще не совсем остыв, думала, не выбрал ли он ее козлом отпущения, образчиком плохой дисциплины и плохого поведения, наглядным отрицательным примером для других женщин.
Ну и что же, что он отвечает за жизнь восьмидесяти четырех человек и должен обучать пятнадцать неумелых женщин. Он сам выбрал свою профессию и должен быть по крайней мере вежливым со своими подопечными, решила она.
Но скоро ее досада как-то рассеялась, и она увидела все в другом свете. Действительно, его работа связана с большой ответственностью. Пожалуй, ему необходимо быть властным и заботиться о поддержании дисциплины. Джинни пришли на память хорошие и строгие учителя, которые умели поддерживать порядок в классе. Ученицы не жаловались на их строгость, сознавая, что она необходима.
Пожалуй, я сама спровоцировала его своей невнимательностью, призналась себе Джинни. Но он неправильно истолковал мое поведение, сочтя его высокомерием избалованной богатой девицы. Если бы он знал, насколько он далек от истины и какие трудности пришлось ей пережить!
Джинни с досадой посмотрела на пятно от смазки; она попыталась стереть его, но только запачкала руку. Обвязав грязную руку носовым платком, она дошла до фургона, который делила с Чарльзом Эвери. Фургон был пуст — Чарльз уехал на несколько дней в город по каким-то делам. Джинни вошла в фургон и, решив перекусить, достала холодного цыпленка
Поев, Джинни переменила юбку и пошла к реке застирать пятно мылом. Она встала на колени у воды и начала тереть, но темное жирное пятно только расползалось.
— Попробуйте вот это, — тронул ее за плечо Стив. Она проворно вскочила и обернулась к нему. Он стоял, протягивая ей металлическую чашку с какой-то густой жидкостью.
— Как вы тихо подошли! — воскликнула Джинни и сразу спросила: — А что это?
— Керосин. Он снимает такие пятна. Только не подносите его близко к огню — сразу вспыхнет. А руки потом смажьте сметаной. И смазка, и керосин разъедают кожу, особенно такую нежную.
Она потерла руки пахучей жидкостью, и грязные пятна смазки исчезли. Вспомнив слова Стива о том, что смазочная мазь и керосин разъедают кожу, она вымыла руки мылом и, взяв в руки юбку, стала окунать загрязненное место в керосин.
— Подождите! — воскликнул вдруг Стив. — Я не сказал вам, что керосин обесцветит ткань.
— Пускай, — возразила Джинни, — это лучше, чем пятно. Вы же говорили — самое худшее, самое поношенное.
Он ответил смешком и молча и пристально глядел на нее, пока она не вернула ему чашку с керосином. Расправив юбку, она воскликнула:
— Все в точности как вы сказали! Теперь я не буду красоваться на уроке в слишком нарядной одежде. Спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности, мисс Эвери. А вы поели?
— Да, я завязала грязную руку носовым платком и поела. Но не пора ли на урок?
— Еще полчаса. А как же вы поели — я не видел, чтобы вы зажигали костер и готовили?
— У меня оставалась еда.
— Вы захватили ее из города? Ваш отец вчера не готовил, он обедал с Джеймсом и Мэри Виггинс, а потом поехал за вами.
— Я жила в городе с… моей тетей, пока вы здесь обучали мужчин.
— Долгое прощание, да? В городе больше комфорта. Поэтому вы не приехали вместе с отцом?
— Насчет комфорта не знаю — я никогда не ездила в фургонах. А задержаться в городе, пока вы здесь не начнете обучение женщин, мне предложил отец.
— Это дало ему возможность обзавестись здесь друзьями. Он обедал каждый день в другой семье и со всеми хорошо познакомился.
Странно, что он так разговорился, удивилась про себя Джинни. И вроде бы хочет о чем-то у меня выспросить…
Стив наблюдал смену эмоций на ее безупречно красивом лице: интерес, удивление, замешательство… Большие глаза были зеленоватые с карими крапинками, волосы — светло-каштановые с золотистыми бликами. Высокая, пропорционально сложенная, стройная и изящная. Стив признался себе, что ни у одной женщины не слышал такого нежного смеха, не видел такой чарующей улыбки. Говорила она негромким приятным голосом, а в манере речи сразу угадывалась образованная культурная женщина. Стив сгорал со стыда, вспомнив, как час назад грубо кричал на нее. Он нахмурился и угрюмо спросил: