Тайны темной осени

Чернышева Наталья Сергеевна

Надо поехать и посмотреть. Только не вечером, в дождливый пасмур, а с утра. Глянуть прогноз погоды на Mail.ru, там прогнозы по нашему городу самые точные почему-то, выбрать спокойный ясный день и съездить.

… Улица моего детства встретила меня тишиной и безлюдьем. Пока ехала, солнце светило в спину, но потом откуда-то снова набежали тучи, и мир выцвел, превращаясь в бестеневую жемчужную серость. Начал накрапывать дождь, даже не дождь, а так, мелкие бисеринки недовлаги. Они собирались на куртке крохотными горошинками, не в силах оставить на

ткани полноценный мокрый след.

Я толкнула рукой калитку, и она неожиданно легко подалась вперёд. Я-то думала, заржавела, кто бы там смазывал петли. Прошла по выложенной диким камнем дорожке…

Когда-то я бегала по ней босиком. Сейчас здесь валялся мусор: обломанные ветром веточки, опавшие листья, мелкие камушки, старые, выцветшие крышки от кока-колы, битое стекло. Прежде, чем ступать босой ногой, надо сначала основательно вычистить и, от греха, даже, пожалуй, вымыть шампунем.

Входная дверь тоже открылась легко. Пахнуло изнутри затхлым, видно, давно уже не проветривали комнаты как следует, вот и застоялся воздух. Ещё показалось, будто к кислой вони примешивается слабая нотка гари, но сказать наверняка я бы не взялась.

Может, был всё-таки пожар? Локально, на кухне.

Я осторожно сняла сапожки, вдела ноги в тапки, когда-то пушистые, но давно уже вытершиеся и обтрёпанные. Ступни тут же обожгло холодом, будто не по деревянному полу я шла, а по улице, по мокрой от дождя земле. Неудивительно, дом уже протапливать надо, хотя бы по ночам, но, судя по тишине, газовый котёл стоял отключенным. Ладно, я ненадолго, потерплю.

Щёлкнула выключателем, медленно разгорелась энергосберегающая лампочка в плафоне под потолком, сгустились по углам синие тени. По спине пополз зябкий холодок.

Не люблю пустых помещений! Что на работе, когда допоздна остаёшься, что вот здесь, без хозяев. Здесь даже хуже, ведь в бизнес-центре, где наша фирма арендует помещения, есть круглосуточная охрана. А в пустом доме на конце улицы на окраине Всеволожска? То-то и оно.

Дверь в Сенину комнату оказалась приоткрытой. Ну, тем более, кто виноват. Я осторожно вошла, удивляясь: раньше, сколько себя помнила, полы отчаянно скрипели, сейчас — никакого скрипа. Может, поменяли… хотя кто бы менял-то, тётя Алла?!

Комната как комната. Старые выцветшие обои в полоску, икеевский диван напротив окна. Слепой прямоугольник игрового монитора, — ох и здо-ро-овый! Как средней руки телевизор. Чёрный, икеевский же, офисный стол с полочками, кресло на пружине, — видно, деньги у Арсения водились. Покупать в Икее — мошна нужна. Не у матери же он брал!

Я осторожно отодвинула стул, — легко пошёл, а казался тяжеловесным. И тут меня будто ударило под дых — на кожаном сиденье лежала кукла!

Почти такая же, как у меня дома, — я вспомнила, вспомнила! Тряпичное тело, ручки-прутики. Почему-то сразу две головы, без глаз, без ртов. Две головы. На одном теле. Боже!

«А скорую сюда, если что», — мелькнуло паникой в голове, — «не особо-то вызовешь…»

Схватилась за смартфон, позвонить Алексею. Багровая батарейка высветилась на чёрном экране: сел заряд.

Как?! Как, твою мать, он мог сесть, я оставила проклятый гаджет на целую ночь, и ещё, в машину садясь, проверила — полный объём был!

В комнате потемнело, или мне это показалось? Единственная лампочка в старой рожковой люстре светила тусклым неживым синеватым светом. Энергосберегающая, заверченная спиралью, а внутри спирали, если вдуматься-то, ртуть…

Тени по углам комнаты сгустились, зашевелились, протягивая ко мне синие пальцы. Шевельнулась и двухголовая кукла. Как будто… как будто пытаясь сесть, а там уже и встать.

Я завизжала от ужаса, чувствуя, как поднимаются дыбом волосы. Не долго думая, шарахнула по кукле чем пришлось — собственной сумочкой. Сумочка слетела с руки, снесла куклу на пол, и тут же со зловещим гудением лопнула и разорвалась проклятая лампочка. Словно вспышкой, как при полни, высветилось — стеклянный осколок во лбу одной из кукольных голов. И доска колеблется, вбирая в себя эту кукольную гадость. Словно болото смыкается над брошенным в него камнем. Даже потянуло запахом как будто бы болотным: гниль, тлен, стойкий тяжёлый дух разложения!

Я ломанулась в дверь, в темноте налетев ногой на что-то твёрдое, гантель, что ли, взвыла, считая вспыхнувшие в глазах искры. Страх лишал разума, отнимал силу из ног и рук. Замереть столбом и так стоять, глазами хлопая, — моё излюбленное состояние. Но здесь, видно, игры пошли вовсе уже нешуточные, инстинкт самосохранения возобладал — я кинулась на выход, не разбирая дороги, а за спиной вздыхало и чавкало, подбираясь ближе… ближе…

В темноте со всего маху наткнулась на стену. Что, почему, откуда стена?! Дверь должна быть! Двери не было. Входной, в смысле. На кухню, в комнаты — были, а в короткий коридорчик-сени и оттуда уже на улицу — не было. Мама!

Вот как опасно впадать в панику. Покажется то, чего на самом деле и нет, да к тому же ещё и быть не может.

Я бежала до калитки так, будто за мной гнались черти, и только у самой машины, угодив в грязевую лужу, тут же ошпарившую ступни холодом, поняла, что забыла сапоги. Но я сдохну прежде, чем решусь вернуться! Это я знала совершенно точно.

Обернулась. И получила очередной заряд бодрости: дом колебался, словно был отражением на поверхности озера, и тут по поверхности пошла нагнанная ветром рябь. Следом за тёткиным домом заколыхался и бывший наш тоже. Рябь усилилась, покрыла оба дома, и ушла, как уходит в песок отступающая вода.

Не было больше ни одного дома, ни второго. Стыло передо мною давнее пепелище, заваленное землёй, обрушившейся кровлей, мусором, — добрые соседи, ленясь вывозить своё на свалку, кидали синие и чёрные пакеты прямо через покосившийся забор. Часть пакетов разорвалась, собаки, вороны и прочая живность растащили, раскидали вокруг их содержимое. А сквозь кучи мусора тянулись к серому низкому небу молоденькие, ореховые, наверное, деревца.

Вороны часто прячут орехи, потом о них забывают, а те легко дают стойкие к непогоде и морозам побеги. Орех, он — дерево сорное, растёт, где хочет и как хочет, и не так-то просто от него избавиться…