Тайны третьей столицы

Шеремет Иннокентий

— Как ее зовут?

— Зачем вам? Ее же нет.

— Понял. А что с бабкой?

— Скончалась, не приходя в сознание, — отра­портовал Виктор.

— Обрати внимание вот еще на что... — вме­шался Чирнецкий. — Пока эта история с бабкой не просочилась в прессу. И я хочу, чтобы и от тебя не было утечки. Нельзя, чтобы вдову Затовского и родителей остальных погибших дергали всякие писаки.

— Постараюсь, — пряча блокнот, пообещал Быков.

— Нет уж! Не «постараюсь», а обеспечь! — ряв­кнул мэр. — Если будет нужен совет, или

справки какие-то — только к Виктору! У вас есть его теле­фон?

Василий ответил выразительным взглядом: мое, мол, дело расследование обеспечить, а забота о секретности — это уж совсем иная профессия; и если мне понадобится для пользы моего дела обратиться в журналюгам, я обращусь — и вас не спрошу.

Опять поймав в зеркале внимательные глаза шофера-охранника, Быков понял, что тот его мысль уловил, полностью прочел и очень не одобрил, обе­щая в случае чего неприятности. А Чирнецкий, точно спохватившись, любезно улыбнулся:

— Население у меня большое, но город ма­ленький. Любая сплетня мгновенно разносится. ... Знаете, грязи на выборах и так хватает. Незачем впутывать еще и семьи. Я вас очень прошу: не по­советовавшись со мной, не тревожьте их родных и знакомых.

Быков кивнул:

— Я понимаю. И постараюсь.

Иногда его замыкало, и тогда он не мог сов­рать даже ради пользы дела. Обычно это имело место, когда заказчик требовал халтуры: поскорее, подешевле, или чтоб без хлопот. И раз уж такой приступ упрямства опять приключился, Василий решил использовать его в практических целях: разрулить финансовые проблемы.

— Знаете, что интересно? — сказал он, почти­тельно глядя в глаза первому лицу Катеринбурга. — Моя работа, в сущности, заключается в том, чтобы собирать и обрабатывать информацию. Это как ваши здешние камнерезы: они добывают кам­ни, обрабатывают и уже потом, когда все гладко и понятно, отдают заказчику.

— Да, — утвердительно кивнул Чирнецкий, а водитель Виктор бросил на Быкова еще более выразительный взгляд. Истовые служаки не пере­носят иронии в отношении своего начальства. Лю­бая шутка в адрес шефа для них, как осквернение алтаря.

— Но информация стоит денег, — со сварли­вым смирением продолжал сыщик. — Да и причем порой немалых. И чтобы добыть, и чтобы обрабо­тать.

— Да, — вновь кивнул мэр.

— Так вот, как раз этих денег, — Василий ли­цом, плечами и шевелением рук изобразил высшую степень извинения и раскаяния, — мне именно сей­час уже и не хватает.

— Ну, так и не крутили бы. Сказали б пря­мо: дайте денег! — добродушно хохотнул Аркадий Михайлович, который сам, очевидно, уже давным-давно ни у кого денег не просил. — Виктор!

Водитель притормозил, остановил машину на обочине и достал из внутреннего кармана несколь­ко стодолларовых купюр. Он протянул их Быкову и небрежно кивнул на дверцу:

— Тут неподалеку автобусная остановка. Василий демонстративно пересчитал купюры.

Триста долларов. Они что, издеваются?

— Город у меня

большой, — правильно понял его мимику Чирнецкий, — но небогатый. Денег не хватает даже на самое необходимое. На лекарства пенсионерам и на пособия детям. Но эта сумма — только на пока. Если расследование потребует больше, то скажете.

Глядя вслед плавно унесшемуся мерсу, Быков прикинул, сколько стоит мерс ЧАМа в лекарствах и пособиях. Потом присвистнул, и поклялся себе до пенсии накопить столько, чтобы не нуждаться в бесплатной медпомощи и в прочих подачках.

Кого-то тут держат за лоха...

Поликлиника возле перекрестка Заводской и Крауля, в которой ему назначил встречу врач скорой Брылин, произвела на Василия Денисовича хорошее впечатление. Две вывески: «Обновленная больница» и «Больница семейного врача».

Охранник у входа, особой роскоши нет, но чистота, простор, удобные кресла, отсутствие обыч­ной лекарственно-болезненной вони, тишина, тер­пеливые и внимательные глаза персонала — очень тонизировали.

Знакомый врач-гомеопат как-то объяснил Быкову: чтобы лечить не болезнь, а самого па­циента, на первичный осмотр-разговор нужно не менее двух часов. Не считая анализов. А обычный участковый редко кому уделит больше пятнадца­ти минут. Да и то — с багажом давно устаревших знаний. Ведь чтобы угнаться за современной меди­циной нужны и компьютер, и доступ в Интернет, и регулярные семинары. Другое дело — семейный врач. Он может наблюдать за пациентами годами, детально разбираясь не только в их анализах, но и во всех жизненных обстоятельствах. Да и оснаще­ние у него на уровне.

Поэтому в этой, семейной, поликлинике от­чего-то сразу хотелось рассупониться и подробно рассказать, где и что тянет, стреляет, как мутит, и какой стул был на прошлой неделе, и как тебя бесит, когда соседский пес гадит посреди тротуара. Из всей здешней атмосферы явствовало, что тебя внимательно, не перебивая и не торопя, выслуша­ют, и постараются помочь.

Договариваясь о встрече, Брылин предуп­редил, что он будет в поликлинике инкогнито, и чтобы Быков сказал охраннику на вахте, что идет на прием к доктору Новикову. А потом сам нашел на втором этаже кабинет с этой фамилией.

Василий так и сделал. В кабинете, оснащен­ном по последнему слову медицинской науки, включая компьютер, люстру Чижевского и еще какие-то приборы, его ждал высокий одутловатый мужчина. Он стоял возле окна лицом к двери и смотрел на Быкова так, точно тот был надоевшим лакеем. И пришел просить прибавки жалования.

— Вы Брылин? — спросил сыщик.
– Ну.

— А я — Быков.

— Понял, — кивнул врач. — За вами не сле­дили?

На его мясистом лице со следами увлечения народным антидепрессантом под глазами и на ро­зовом носу явственно читалась скука. Костюм на нем был не из дешевых, но мятый, и явно недавно побывавший в чистке. Причем не очень умелой.