Тайны третьей столицы

Шеремет Иннокентий

— Только по голосам.

— Жаль. Вы что, не могли хоть чуть-чуть подсмотреть?

— Мог. Но тех, кто подсматривает, убивают в первую очередь.

— Резонно. Короче, вы пока отдохните. По­думайте, как бы вам найти то, что украдено из квартиры старушки. А мы пока посоветуемся, чем и как вам помочь.

— Мне бы очень помогло обещание хорошего гонорара.

— Да? А что, разве с вами об этом не говори­ли?

— Да как-то все некогда было.

— Ладно, я это учту. Все?

— Почти. Что такое вэсэнпо?

— Как? — удивился Кунгусов.

—

Вэсэнпо.

— А может быть, ВэСээМПО?

— Может и так.

— Это Верхнесалданское металлургическое производственное объединение.

— Что это такое?

— Это предприятие в области. Оно поставляет на мировой рынок титан и изделия из него. Кстати, переживает сейчас очень трудные времена: цены на титан здорово упали после теракта в Нью-Йорке. Самолеты стали непопулярны. А почему вы о нем спрашиваете?

— Да так, слышал где-то. А какая связь меж­ду ВэСээМПО и Россилем?

— Самая непосредственная. Он давно спит и видит, кому бы этот комбинат загнать. Был слух, что он даже вел об этом переговоры с Бирезовс-ким.

— С тем, который в опале и в Лондоне?

— Да. Но тогда он был еще в силе. Впрочем, наш губер, ради своего кармана и власти, готов сотрудничать с кем угодно. Значит, мы все обсу­дили и договорились? — начальственно подытожил Кунгусов. — Вы отдохнете и с новыми силами — за поиски того, что пропало из той квартиры. Будьте здоровы.

— Спасибо, до встречи, — ответил Быков, нехо­тя вылезая из прохладного салона лимузина.

Они обсудили далеко не все. В частности, так и осталось в тумане: а на кой вообще этому Росси-лю или его подручным понадобилось похищать и убивать заезжего, ничего не знающего о местных делах москаля?

Рыжий хозяин

Вернувшись в предоставленную ему квартиру на Сурикова 40, Быков первым делом открыл кран горячей воды, чтобы спустить холодную. Он уже знал, что на это уйдет минут двадцать. Пробурчав самому себе, что при таких порядках потребление воды в Катеринбурге должно быть офигительным, он залез в холодильник и основательно прило­жился к припасенной бутылке красного сухого. Гадость конечно, но очень полезно для сосудов и расслабухи. А ему, после всех приключений, надо было основательно расслабиться.

Почувствовав легкое головокружение и убе­дившись, что вода существенно потеплела, он залез в ванную и просто сел под кран, подставив тугой струе затылок.

Так он и сидел, пока не ощутил, что вместе с потом, грязью и усталостью, смывается и сумбур в мыслях.

Его самого убить пытались редко. Грозили часто — те, мошенники, которым из-за него не уда­лось надуть страховщиков, но вот именно убивали всерьез — всего раза два. Но если судить по чужо­му опыту, убивают либо по серьезным причинам, либо от не фиг делать. Но последнее характерно для пьяниц и подростков, а те, кто собирался его утопить, ни на тех, ни на других — не походили.

Никаких серьезных причин кому-то из катеринбуржцев желать его смерти, Быков припомнить не смог. И, как ни странно, именно эта непонят­ность больше всего мешала ему сейчас

плюнуть на все, и поскорее убраться из этого гадюшника. Но и задаром разбираться с мотивацией покушавшихся на его жизнь, Василий не хотел.

Согревшись и отмывшись, он за неимением банного полотенца завернулся в простыню, уселся в туалете, притворил дверь, и набрал номер своей московской начальницы.

— Аллоу? — медоточиво спросила шефиня.

— Здорово. Это я, — сказал Быков.

— Васечка?! Радость моя, ты куда пропал? — обрадовался голос в трубке.

— В Катеринбург, — нелюбезно напомнил сы­щик. — Ты сама меня сюда послала, помнишь?

— А что это мы такие мрачные?

— Между прочим, ты говоришь с без пяти ми­нут утопленником.

— Как это? Что-то случилось? — догадалась шефиня.

— Долго объяснять. Скажи мне лучше: кто именно меня здесь нанял, на каких условиях, и сколько мне причитается?

— Ну-у, видишь ли... Ты так спешил, что я ничего толком не успела тебе объяснить.

— Так это я спешил?!

— Ну — мы, какая разница теперь? Ты что, выпил что ли? В общем, так. Тебя, по сути, наняли не там, а тут.

— В Москве?

— Ну да. Не перебивай. Послать тебя туда попросил один очень большой человек, которого ты не любишь. Ну, рыжий такой. Очень умный и ЭНЕРГИЧНЫЙ. Но ты его обзываешь бульдозером. Уловил? Вот он-то и просил нашего с тобой общего начальника кого-то отрядить. Вроде как в помощь тем, кто тебя принял в Катеринбурге, а на самом деле — в интересах этого, ЭНЕРГИЧНОГО. Вот пе­ред ним, через меня, ты и должен в первую очередь отчитываться. Так что, можешь приступать. Но не по телефону конечно. По е-мэйлу. Пароль обыч­ный. Жду, целу...

— Погоди, погоди. А за что я работаю-то?

— Ты о гонораре? Ну, не знаю. Надо было не мчаться сломя голову, а сразу обговорить. Сейчас-то неудобно.

— Ничего себе! Так это я помчался, сломя голову?

— А кто? Не я же! В общем, я спрошу, но ты пока там не роскошествуй. Ты отчет по последнему делу приготовил?

– Ну.

— Молодец. Пошли немедленно. И давай, го­товь отчет по нынешним делам. Жду! Потом пере­говорим. Це-лу-ю!

Шефиня отключилась, а Быков грустно при­ложился к бутылке и решил, что в последний раз, он так, не обговорив все до цента, помогает этой суке делать карьеру. Это надо же так влипнуть: ра­ботать на человека, которого он ненавидел и прези­рал чуть меньше, чем Ельцина. Ибо кто у нас такой рыжий и ЭНЕРГИЧНЫЙ, он, конечно, догадался. Приватизатор хренов.

Непотопляемый великий администратор из тех подонков, которым что концлагеря строить, что народ разорять, что храмы восстанавливать — все едино. Лишь бы им самим в результате бабло, слава и должности светили.

И если те, кто собирался замочить Быкова, знали, на кого он работает, он невольно начинал испытывать к ним сочувствие. Красное сухое на пустой желудок этому очень способствовало.

Но работа есть работа, и Василий с квар­тирного телефона вышел в Интернет, и послал в Москву зашифрованный отчет об автомобильных мошенниках.