Тайны третьей столицы
Шрифт:
— Неважно. Главное, что из-за этих пикетов выручка у него упала раза в три, и он быстро всосал, кто его враг, а кто друг. Это к тому, что порой достаточно поднять общественность, и сразу ясно, кто в доме хозяин.
Потом пришлось раскидывать сетку затрат на прессу. Пока на ТВ удавалось сохранить соотношение 2:7 — два канала поддерживали губернатора и, соответственно, поливали мэра, зато наоборот, каналов, прославлявших Чирнецкого и поливавших губера — было семь. Но это стоило таких бабок, что если отдать всю выручку от рынков и даже прибыль от строительства, все равно не хватит.
Кое-как
Моя милиция меня бережет
Чего Метеор не любил, так это опаздывать на встречу с теми, от кого в данный момент зависел. А от разговора с этим ментом сейчас зависело очень много.
Ресторанчик «Державный» был одной из гениальных придумок Метеора. Эталон элитарного сервиса и по-настоящему царской трапезы, славившийся запредельными ценами, он находился на задворках Волгоградского проспекта, и не имел никаких шансов выжить, если бы не одно-единственное обстоятельство.
В нем нередко кушал и угощал интересных ему штемпов сам вице-мэр Кунгусов.
Только из-за одного этого сюда стремились попасть все, кто так или иначе кормился, кормится или хочет кормиться от городского пирога. Именно здесь, а не в коридорах помпезного дома на площади в честь Кровавого воскресенья решалось: кто попадет на прием к Метеору, или даже к самому Барину, а кто зазря потратит время и деньги, умасливая чиновников-шестерок. Именно здесь, за столиками, обсуждались самые существенные подробности и решались судьбы. Именно здесь составлялись ходатайства и выносились приговоры, не подлежащие обжалованию. Именно здесь, а не в зале заседаний Гордумы распределялись миллионы, собранные с горожан.
Приглашение сюда котировалось на уровне пяти тысяч баксов, но принести могло гораздо больше, если не проворонишь свой шанс
— Добрый день, — протягивая руку майору Зотину, Метеор одним взглядом оценил его новый, но дешевенький костюмчик и спесиво-опасливый проблеск в цепких вороватых глазках. — Простите, ради Бога, что опоздал.
— Ничо, я ж понимаю, — майор чуть приподнял в знак уважения мускулистый зад и тоже протянул огромную лапу. — Но меня ж здеся так приняли, что не в претензии!
— Вот и хорошо, — усаживаясь и взглядом давая знак официантке, улыбнулся вице-мэр.
Информация, доложенная о командире ОБМОНа референтом, полностью совпала с его личным впечатлением. Подкаблучник.
Кунгусов давно вывел теорию, что во всех мало-мальски развитых странах ХХ-й век выпестовал особую разновидность мужчин. Здоровые, способные швеллер узелком завязать, умные, нередко имеющие не один диплом о высшем образовании, они не боялись ни Бога, ни Ада. Они могли создавать империи и покорять космос, но тупели и становились мягче воска от одного косого взгляда вздорных существ в юбке. Своих жен. Или, как сам Кунгусов — дочерей.
И это происходило даже не от какой-то немыслимой
С роддома эти мужчины из взрослых видели вокруг в основном женщин — маму, медиков, нянек в яслях, воспитательниц в детских садах, училок в школах и вузах. И необходимость подчинения женщинам настолько прочно вошла в их менталитет, что ничего иного они просто не могли себе представить.
Так огромный тигр послушно прыгает сквозь подпаливающий ему усы горящий обруч всего лишь ради небрежной ухмылки с детства закабалившей его стервы. Еще когда он был беспомощным полуслепым щенком, она волтузила его, кормила или морила голодом, вбивая в подкорку, что она — сильнее, и что без нее он пропадет.
Причем мужчина, как сам Кунгусов, мог прекрасно осознавать эту зависимость, но поделать все равно ничего не мог. Просто те мужики, кто был поумнее, вроде Кунгусова, или повезучее, вроде него же, находили себе в качестве «наркотика» женщин, по крайней мере, с интеллектом выше среднего.
А вот майору Зотину не повезло. И мать у него — вздорная капризная перечница, которой лишь бы набить квартиру барахлом, причем не меньше, чем у соседей. И жена ей подстать ,все жизненные интересы которой сосредоточены на желании иметь машину, дом и тряпки не хуже, чем у школьной подружки, выскочившей замуж за мелкого клерка районной управы.
Поэтому разговор с майором ничего не решал, и был чистой формальностью. Но, тем не менее, его надо было правильно выстроить. В силу этого, Метеор, против своего обыкновения, не перешел сразу к сути, а предпринял обходной маневр:
— Вы не возражаете, если мы за едой поговорим о делах?
Майор с набитым ртом — соскучился, бедолага, на дешевых сосисках из бумаги и запаха мяса по мало-мальски нормальной пище — рьяно замотал головой. О делах он не возражал.
Вот и хорошо. А дело у меня к вам вот какое. Есть у нас в городе такое муниципальное предприятие «Гормаш», знаете? Формально, оно как бы городское, и подчиняется мэрии. А на самом деле, с помощью хитрых ходов, через обнаглевших энергетиков, власть в нем захватила банда губернатора. И вот теперь они, чтобы настроить народ против мэрии, саботируют ремонт теплосетей, понимаете? Зимой, когда будут выбирать мэра, народ от холодрыги обозлится, и вместо делающего все для блага города Аркадия Михайловича, выберет какого-нибудь молодого неопытного....
Майор, усиленно наворачивающий шницель по-венски (такое впечатление, что полуфабрикат был куплен в ближайшем супермаркете и лишь разогрет в микроволновке «Державного»), опять молча, но красноречиво закивал: он был согласен на все сто.
— Так вот, чтобы все-таки поторопить ремонт теплосетей, в частности — приобретение остро необходимых труб, нам надо как-то воздействовать на ставленника губернатора. Прекратить, короче, саботаж. Уговоры на него не действуют. Отсюда и моя просьба: у него есть племянник. Шустрый такой молодой человек. Наверняка, балуется наркотиками. Да и к милиции относится без должного почтения. Не могли бы, майор, ваши ребята с ним где-нибудь пересечься?