Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
С огромной деликатностью Стокер стоял ко мне спиной, пока я не завернулась в турецкую одежду, которую оставила висеть в бане. Хоть он заботился о моей скромности — которой у меня не было, но с его стороны было так мило подумать об этом — в отличие от своего прежнего настроения, Стокер совершенно не обращал внимания на свою. Он сбросил свою одежду с безразличным Адама, идущим через Эдем без фигового листа, и проскользнул в бассейн, несколько раз мастерски проплыв его, пока я расчесывала свои волосы.
Когда он закончил, он подплыл к краю, его темная голова была гладкой,
— Хорошо. Открой мне все, прошу тебя.
Я прокашлялась в манере студента, готовящего чтение. — В четверть второго сегодня днем леди Тивертон вошла в офис Caswell and Co., где она купила — подожди шокирующего откровения, умоляю тебя — носовые платки.
— Носовые? Вся эта таинственная чепуха с Фигги и ее слежкой за мачехой из- за носовых платков? Откуда ты знаешь?
— Очень услужливый клерк был только рад сообщить, что им понравился вкус леди Тивертон. Она выбрала очень умеренные носовые платки с узкой черной полосой по краю.
— Полутраур, — размышлял он.
— Нам говорили, что она все еще соблюдает траур по первой леди Тивертон. Мы никогда не видели ее в цвете, отличном от серого, — согласилась я. — Я не одобряю нынешнюю моду на показное горе, но должнa приветствовать ее преданность. Ее любовь к предшественнице кажется мне совершенно искренней.
— И все же Фигги достаточно подозрительна, чтобы выслеживать ее, идущyю по самым невинным делам, как овчарка, — сказал Стокер. — Для чего?
Мы на мгновение замолчали, обдумывая этот вопрос. Я сформировала свою собственную теорию, и чем больше я обдумывалa ее, тем больше она мне нравилась.
— Что? — потребовал Стокер. — Ты о чем-то думаешь. Я всегда могу судить по нечестивому блеску твоих глаз, когда идея поражает тебя.
— Нельзя строить гипотезы без достаточного количества информации, — напомнила я ему.
Он бросил на меня строгий взгляд, слегка смягченный его нынешним состоянием почти наготы. — Пожалуйста, не читай мне лекции о научных методах. Давай говори, женщина.
— Очень хорошо. Мне просто пришло в голову, что большая часть вычурной прозы, пролитой из-под пера мистера Дж. Дж. Баттерyорта, заметно детализирована. Возможно, слишком заметно для кого-то за пределами экспедиции.
Он быстро ухватился за идею. — Ты думаешь, что кто-то в экспедиции передает информацию негодяю? Фигги?
Я пожала плечами. — Почему нет? Мы уже наблюдали, что она является явно странным сочетанием ребенка и взрослого. Она достаточно авантюрна, чтобы самостоятельно гулять по городу. Почему бы ей не решиться снабдить отвратительного Баттеруорта зерном для его мельницы?
— Для чего? — спорил Стокер. — Истории расстраивают ее отца, которого она явно обожает.
— Обожает и порицает, — напомнила я ему. — У них колючие отношения. Возможно, она не возражает немного расстроить его, если это будет всерьез беспокоить мачеху. И истории действительно раздражают леди Тивертон. Кроме того, ты упускаешь из виду наиболее очевидную мотивацию. Известно, что представители прессы вознаграждают свои источники.
— Не
— Мистер Дж. Дж. Баттерyорт производит впечатление обременненого такой обузой, как угрызения совести?
— Не особенно, — признался он. Он покачал головой. — Я до сих пор не могу поверить, что девушка могла опуститься так низко.
— Я лучше понимаю свой собственный пол, чем ты, — любезно сказала я. — Я знаю ужасы, на которые мы способны.
— У меня самого есть небольшой опыт этого, — сухо напомнил он мне.
— Да, но ты думаешь, что такие чудовищности являются отклонением. В своем щедром сердце ты все еще веришь, что мы добры и нежны, а мужчины — нет. Короче говоря, мой дорогой, ты слишком романтичен в отношении более жестокого пола.
Он не спорил. Внезапно он положил ладони на плитку и вытолкнулcя прямо из воды на пол как Посейдон, поднимающийся из морских глубин. Струйки воды стекали с его тела, переливаясь над напряженными мышцами. По-настоящему добродетельная женщина отвернулась бы.
Наши упражнения закончились, мы направились в Бельведер в халатах, чтобы забрать вечернюю почту, прежде чем вернуться в свои помещения, и подготовиться к ужину. Когда я протянула руку к двери, пальцы Стокера сжали мое запястье. Без слов он кивнул, и я увиделa, что она приоткрыта. Я никогда не уклонялась от конфронтации, но едва ли была одета для битвы, осознала я с сожалением. Я отступила назад и позволила ему взять на себя инициативу, a сама вытащила заостренную шпильку из своего греческого узла исключительно в качестве меры предосторожности.
Мы вошли внутрь, тихо двигаясь к свету лампы, которая стояла на моем столе. Я была совершенно уверен, что погасила ее, когда закончила свою работу. Мы продвигались как единное целое, руки Стокера сжались в кулаки, моя шпилька наготове.
Мы остановились позади удобной кариатиды, обменялись взглядами и молча произнесли счет три, прежде чем выскочить из тени.
Глава 15
В разразившемся бедламе я вскоре осознала три вещи: 1. Наш посетитель не собирался причинять нам вред. 2. Нашим посетителем была миссис Маршвуд. 3. На самом деле она не была задушена лаской, несмотря на ее крик и мех на горле. Это должно было быть декоративным.
Она быстро пришла в себя, приложив руку к своему сердцу и уставившись на нас возмущенным взглядом. — Как вы смеете встречать меня, как хулиганы! — потребовала она. — Как можно таким образом приветствовать пришедшего с визитом? — Не дожидаясь ответа, она дёрнула подбородок к эмалированной плите, которая составляла центр нашей маленькой гостиной. — Она ждет вас. Я пыталась отговорить ее, но она настояла. Боюсь, ничего хорошего из этого не выйдет.
Кэролайн де Морган сидела перед печью в портшезе, который когда-то украшал Версаль. Шелковая парча была изодрана, позолоченная древесина раскололась, но в нем было напоминание о прежней славе. Сама леди была завернута в тяжелую шкуру из трухлявых соболей, без сомнения, предосторожность от прохладной погоды в ее ожидаемом состоянии.