Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
Наши глаза встретились, и мы сказали в один голос:
– Отец.
– Мне бы не хотелось в это верить, но, может быть, ты и прав. Все это выглядит очень логично, – заметила я. – Можно предположить, что мой отец тоже был ирландцем, возможно, более благородного происхождения, чем мать, и, вероятно, из консервативного семейства. После моего рождения он женится на другой женщине, а не на моей матери. Лили Эшборн умирает, может быть, и от его руки. И кто после этого связывает его с прошлым? Ребенок. Ему нужно как-то закрыть для себя эту дверь. Боясь его,
Я перевела дух.
– И что потом?
Стокер сразу же подхватил мою мысль.
– Он не может найти тебя. Может быть, за эти годы он и подбирался близко или пустил своих людей по твоему следу. Вероятно, какие-то зацепки у него имелись. Возможно, сестры Харботтл не всегда были настолько внимательны, как следовало.
– Барон знал их фальшивые имена, и нам известно, что он был как-то связан с моим отцом, – добавила я. – Мой отец мог выяснить что-то о нас через барона. Прежде барон не представлял, где мы живем, но, когда умерла тетя Нелл, я поместила заметку в лондонскую газету. Я сомневалась, что у них где-то были друзья или связи, но хотела убедиться, что у них не осталось никаких долгов. И таким образом барон сумел нас найти.
Мы помолчали с минуту, пытаясь сделать свои выводы.
– Мне пришла в голову еще одна причина, по которой они не смогли быть вместе, – вдруг сказал Стокер. – Может быть, твоя мать была из очень уважаемой и богатой семьи. Но в Ирландии даже с помощью денег иногда нельзя соединить мостом разные берега реки.
– Религия, – догадалась я.
Он коротко кивнул.
– Именно. Из газет мы знаем, что твоя мать была практикующей католичкой. А что если твой отец был протестантом? Эти разногласия преодолеть непросто.
В этом он был совершенно прав. Во время своих путешествий я пропустила какие-то самые сенсационные публикации, но просмотр газет у Стокера в мастерской восполнил мне некоторые пробелы. Только два года прошло с тех пор, как ирландцы заминировали Тауэр и Вестминстерский дворец, а незадолго до этого были убийства в Феникс-парке: нападение террористов на министра по делам Ирландии и его помощника. Министра не защитило и то, что он был членом могущественного клана Кавендишей. Даже королевская семья была в опасности. Несколько лет назад ирландский злоумышленник чуть не убил в Австралии родного сына королевы. И это всего несколько последних событий в истории многовекового конфликта.
Я вздохнула.
– Несложно поверить, что протестант из хорошей семьи не осмелился жениться на актрисе-католичке. Каждого из них родная семья сочла бы предателем. Они оба оказались бы в опасности, большей или меньшей, в зависимости от того, как их семьи относились к гомрулю[23].
Я уронила голову на руки.
– Боже мой, какая ужасная неразбериха.
– Может быть, мы еще не все знаем, – добавил он.
Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Сегодня меня похитили, чуть не утопили,
– Мне пришло в голову, что твой отец может быть заодно с твоим дядей, – прямо сказал он. – А если все именно так, то он, возможно, виновен и в смерти Макса.
Я вздрогнула.
– Это невозможно.
– Как ты можешь это утверждать? – резонно возразил он. – Ты же ничего о нем не знаешь.
– Зато я знаю, что совершенно нелогично думать, с одной стороны, что мой отец может быть замешан в смерти Лили Эшборн, а с другой – что он плетет интриги вместе с ее братом!
Он пожал плечами.
– Нелогично, но не невозможно. К тому же у нас нет никаких доказательств, что твой отец имеет к ее смерти хоть какое-то отношение. Насколько нам известно, его вынудили жениться на другой, и он страдал от того, что ему пришлось отказаться от Лили.
– Ну что ты говоришь?! – я стукнула ладонями по столу и вскочила с места.
В очередной раз он, к своей чести, ничего не сказал, молча смотрел, как я хожу взад-вперед, и ждал, когда пройдет мое негодование. Я издала вздох нетерпения и вновь опустилась в кресло.
– Не дуйся, – предупредил меня Стокер, – а то на лице останутся угрюмые морщины.
– Я не дуюсь, а думаю.
Через несколько минут я сдалась.
– Ну хорошо, ты можешь оказаться прав. Может быть, мой отец злодей, а может быть, и нет. Может быть, он был как-то причастен к смерти моей матери, а может быть, и не был. Также он мог быть связан или не связан со смертью барона. В результате всех этих рассуждений мы только еще больше замутили воду, Стокер.
– Знаю. – Он потер виски. – Мы же ученые. Наше призвание – рассуждать критически, а в этом деле мы постоянно ведем себя совсем иначе.
Я с удивлением посмотрела на него.
– Ты только что признал, что я ученый, а не дилетант, который бегает за милыми крылатыми созданиями.
– Да, ты бегаешь за милыми крылатыми созданиями, – возразил он, – и не любишь бедную пушистую моль.
– Не смеши меня. Может быть, я и не люблю все виды моли, но некоторые из них – просто отличные. Например, Hyalophora cecropica…
Он жестом прервал меня.
– Ты не должна передо мной оправдываться. Ты права: все мы имеем право на некоторые предпочтения. Мне было бы гораздо приятнее работать с львицей, чем со стервятником. Мы – простые смертные, Вероника, и созданы так, что всегда предпочтем красоту уродству.
Его губы скривились от последних слов, и я задумалась, не говорит ли он сейчас и о своей испорченной красоте, не чувствует ли себя от этого как-то неполноценно.
Вдруг я снова вскочила с места, на этот раз с торжеством на лице.
– Я знаю, что означает надпись на ключе.
– Что? – спросил он.
– Куда бы ты пошел для хранения разных ценностей?
– В банк, – сразу ответил он.
– А в каком мы сейчас городе?
– В Лондоне.
На его лице проступило понимание.