Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

Рэйборн Деанна

– Зачем ты заходил в книжный?

– Потому что нам нужно это, – сказал он, доставая тонкую книгу с зеленой детской обложкой: «Краткая история Британской королевской семьи с замечаниями об отношениях с Европой». Я предпочел бы Дебретта, но он чертовски толстый, его так просто не спрячешь под плащом.

– Ты украл ее?

– У меня не было с собой денег. Не ворчи, я отправлю им сумму, соответствующую стоимости книги, как только появится возможность, но сейчас нам она нужнее, чем книготорговцу, я уверен.

Он быстро пролистывал страницы, пока не наткнулся на то, что искал.

– «ЕКВ принц Уэльский Альберт Эдуард. Дата рождения…» – Он стал читать про себя и наконец издал

торжествующий возглас.

– Вот оно! «Брак с ЕКВ принцессой Александрой Датской, 10 марта 1863 г.».

Он откинулся на спинку скамьи, положив книгу себе на колени.

– Через десять дней после этого умерла моя мать, – заметила я бесцветным голосом.

– Все сходится, – согласился он и достал остальные документы из кармана плаща. – Вот официальное заверение священника, подписанное и подтвержденное свидетелями. Он совершал церемонию во время свадьбы твоих родителей, свидетельствовал твое рождение и смерть твоей матери. Именно его некролог мы нашли среди документов в кабинете барона.

– Только он один и мог подтвердить все эти события, – сказала я.

– Не совсем. – Он указал на имена свидетелей в брачном сертификате: «Барон Максимилиан фон Штауффенбах и Нэн Вильямс, незамужняя». Это твоя тетя Люси. Она, конечно, рассказала все своей сестре, которая была известна тебе как Нелл Харботтл. После смерти барона и тети Нелл не осталось больше никаких свидетелей того брака или твоего рождения.

– Кроме меня.

– Кроме тебя. – Он аккуратно положил бумаги на место, а книгу спрятал под плащом. – Ты ведь понимаешь, что это значит, Вероника?

– Не произноси этого вслух, – предупредила я.

– Брак принца Уэльского и принцессы Александры – незаконный. А значит, их дети, все до единого, – незаконнорожденные. Ты единственный законнорожденный ребенок принца Уэльского.

Я взяла у него книгу и провела пальцем по списку наследников принца и принцессы Уэльской. Альберт Виктор, младше меня всего на два года. Георг, Луиза, Виктория, Мод и бедный маленький малыш по имени Александр, проживший всего день. Пятеро живых детей, все с титулами принцев и принцесс, – мои сводные братья и сестры, и все до единого незаконнорожденные, потому что их родители поженились за десять дней до смерти моей матери.

– Это невозможно, – яростно возразила я. – Этого просто не может быть.

– Но у нас есть документы. И у нас есть ты, – возразил он.

– Но не может быть, чтобы брак моих родителей оказался законным.

– Могут быть некоторые сложности с тем, что наследник престола женился без согласия правящего монарха, – признал он.

Я ухватилась за эту возможность.

– И если дело обстояло именно так, то все проблемы сразу исчезают.

– Нет, не исчезают, – терпеливо сказал он. – Даже если брак твоих родителей не будет признан и ты окажешься незаконнорожденной, за этим все равно неминуемо последует такой скандал, который может нанести непоправимый ущерб монархии в целом. Принцу Уэльскому всегда удавалось избегать наказаний за свои похождения, но это уже чересчур, Вероника. Обо всех его прежних связях свет судачил не больше недели, потому что специальным людям, ответственным за это, удавалось быстро замести все следы. Но брачный сертификат и взрослую дочь так просто под ковер не спрячешь. Неважно, был этот брак законным или нет. Факт в том, что принц женился на принцессе Александре, зная, что женат на твоей матери. Он сознательно пошел на двоеженство.

Он помолчал, чтобы я могла осмыслить эту информацию. Когда я кивнула, он продолжил, все так же терпеливо ведя меня сквозь трясину, в которой мы завязли.

– Принцесса Уэльская – дочь датского короля, не забывай об этом. Как думаешь, что скажет

ее отец, когда ее честь будет так жестоко растоптана? Если Дания ее поддержит (и почти точно поддержит), Германия и Австрия не преминут выступить против них. Они мечтают о войне с Данией еще со времен конфликта в связи с датским престолонаследованием. А думаешь, если Германская и Австрийская империи создадут коалицию, Россия сумеет остаться в стороне? А если ввяжутся русские, то подтянется и Османская империя, потом – Греция и Швеция. Один-единственный факт – законность твоего рождения – станет первой фишкой в череде событий, из-за которых пошатнутся престолы, Вероника. И многие люди дорого заплатят за то, чтобы предотвратить все это.

– Или дорого поплатятся, – сказала я, подумав о бароне, принявшем смерть в собственном доме от руки какого-то негодяя. Кто это был? Мой дядя? Мой отец? Представив себе элегантного принца Уэльского, я отказалась от этой мысли: не могла поверить, что этот бонвиван британской королевской семьи опустился до того, чтобы хладнокровно приказать убить человека.

– Но как нам удастся выяснить правду? Мы же не можем просто показать эти документы юристу и спросить его мнение.

– Именно так мы и поступим, – сказал он с мрачной решительностью на лице. Он вырвал страницы о принце Уэльском из «Краткой истории» и сунул их в карман, а затем поднялся и взял меня под руку.

– Куда мы идем?

– На Чансери-лейн. Нам нужен «Линкольнс– Инн»[30].

Как бы ни была я выбита из колеи событиями этого утра, но все же не могла не поспорить с таким планом.

– Стокер, мы не можем просто заявиться в «Линкольнс-Инн» и пообщаться с барристером без предварительной договоренности.

– С этим можем.

– У тебя есть знакомый барристер? Тогда почему же, скажи на милость, мы до сих пор мучились всеми этими вопросами, не проконсультировавшись у профессионала?

– Потому что я поклялся, что больше никогда в жизни не стану с ним разговаривать.

– И все-таки ты думаешь, что он поможет нам в таком серьезном вопросе?

– Поможет.

– Почему ты так в этом уверен?

– Он – мой брат.

* * *

Наконец мы добрались до Судебных иннов, рабочей резиденции сэра Руперта Темплтон-Вейна. Стокер прошел внутрь, не обращая внимания на возражения клерков, и вошел в частный кабинет брата без стука. Джентльмен за письменным столом, должно быть, был удивлен, но быстро совладал со своими эмоциями и поднялся, чтобы поприветствовать нас. Я сразу заметила, как братья похожи. Высокий рост, изящные скулы, но сэр Руперт был только бледной копией брата. Стокер – это портрет, написанный маслом, а его брат – акварель: золотисто-каштановые волосы и орехового цвета глаза против черных локонов и темно-синих глаз Стокера. Цвет лица у сэра Руперта был теплее, в нем не было кельтской бледности кожи, как у Стокера, но черты лица у них были похожи, а еще, глядя на сэра Руперта, я заметила холодную беспощадность тонких губ, и поняла, что если кто-то окажется настолько глупым, чтобы стать его врагом, то врага он получит безжалостного.

– Ревелсток, – сказал он, спокойно приветствуя брата. – Но ты, кажется, предпочитаешь называться Стокером, не так ли?

– Как вижу, тебя посвятили в рыцари, – сказал брат вместо ответа. – Должно быть, его светлость очень этим гордится.

Сэр Руперт слегка улыбнулся.

– Ну что ж, знаю, что только чрезвычайные обстоятельства могли привести тебя ко мне, а потому должен заключить, что тебе нужна моя помощь. Учитывая наше последнее расставание, я также могу сделать вывод, что ты все равно не обратился бы ко мне, если бы речь не шла о жизни и смерти.