Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

Рэйборн Деанна

Он ничего не ответил, но страшно побледнел.

– Стокер, я знаю, ты не хочешь обсуждать свое прошлое, но.

– Но ты абсолютно права, – сказал он тихо и хрипло. – Согласно официальным данным, я жестокий человек, особенно если верить всему, что обо мне писали газеты. Одна половина общества считает, что я сошел с ума, а другая – что я – воплощение зла. Для их мелодрамы не сыскать более подходящего злодея.

Он споткнулся, и я взяла его под руку, желая отвлечь от тяжелых мыслей, завладевших им.

– Что будем делать?

– Можно послушаться

Морнадея и уехать, – медленно сказал он. – Поедем за границу, куда-нибудь на континент, а оттуда – хоть по всему свету, чем дальше отсюда, тем лучше.

– И всю жизнь находиться в бегах? Стокер, мы никогда от них не избавимся. Можешь вообразить себе такую жизнь? Вздрагивать от каждой тени и каждую минуту гадать, вдруг она последняя. Я не смогла бы так жить, да и ты, думаю, не смог бы.

– Даже если это спасло бы тебе жизнь? – спросил он.

Я покачала головой.

– Нет, все равно нет.

– Вероника, – тихо сказал он, – не думай, что я планирую вести себя недостойно в этом вынужденном бегстве. Если мы уедем отсюда вместе, то я не стану и дальше рушить твою репутацию. Я женюсь на тебе.

Я потерла лоб.

– Стокер, мне семнадцать раз делали предложение, и это, пожалуй, самое неискреннее.

– Нет, я говорю серьезно. Я буду заботиться о тебе, – сказал он, оттягивая воротничок.

– Обычно мужчина, делая предложение, не выглядит так, будто направляется на гильотину. Можешь не волноваться. Я не больше хочу выходить за тебя, чем ты – на мне жениться. И уезжать я тоже не собираюсь. Но, боюсь, ты станешь такой же жертвой этого заговора, как и я. А этого я допустить не могу.

Я глубоко вдохнула сырой речной воздух и медленно выдохнула.

– У меня есть немного денег на счете в банке, небольшая сумма, – предупредила я, – но достаточная, чтобы тебе уехать из страны куда захочешь. Может быть, на Мадейру или Канарские острова. А оттуда уже придумаешь, как добраться до Африки или даже Австралии. В Австралии полно всяких непонятных людей, тебе там будет комфортно. Подумай, сколько прекрасных животных ты сумеешь там найти. Да туда стоит поехать уже ради одного утконоса, – сказала я с напускной веселостью.

– А что собираешься делать ты? – медленно спросил он.

– Останусь и буду сражаться с ними, конечно, – ответила я.

Он долго ничего не отвечал, а когда заговорил, я поняла, что он в неописуемой ярости: голос дрожал и был холоднее льда.

– Что бы ни думало обо мне общество, я не бью женщин, – сказал он, выплевывая каждое слово. – Но знай: если мне когда-то и хочется это сделать, то как раз в моменты таких оскорблений моей чести.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжал, и его слова обжигали меня как огнем.

– Я много всякого натворил, Вероника Спидвелл, и почти ничем в своей жизни не горжусь, но я все-таки джентльмен, и всегда им буду, и бывший моряк королевского флота. А чего моряк не делает никогда – не бросает товарищей в битве. Если останемся, то погибнем вместе и с оружием в руках.

Я протянула руку.

– Только

тебе я готова доверить свой тыл. Тогда до конца.

Он схватил мою руку и крепко сжал.

– До конца.

* * *

Конечно, мы, как обычно, поспорили о том, каким должен быть этот конец. Вернее, Стокер спорил, а я четко следовала плану, который себе наметила.

– Нам нужно вернуться к тебе в мастерскую, чтобы начать исполнение моей задумки, – сообщила я ему.

– Какой задумки?

– Выкурить их всех. Я хочу собрать их всех вместе: ирландцев, Морнадея, его начальство…

Его голос дрогнул:

– Хочешь, чтобы нас поскорее убили?

Я ответила с хмурой решительностью:

– Нет, но хочу освободиться от всего этого раз и навсегда. А чтобы это удалось, нужно собрать их всех в одном месте.

– А как именно ты собираешься это сделать?

– Просто отправлю им приглашения, конечно. Готовься, Стокер. На сцену выступает Вероника Спидвелл.

Как я и ожидала, Стокер просто измучил меня обсуждением плана. Его волновала моя безопасность, его безопасность, здравый смысл и еще множество тем, но я отметала все его возражения со спокойствием, достойным главнокомандующего. И хотя у меня самой немного дрожали колени, я не смела показать это Стокеру. Я не сомневалась, что он, как хищник, может учуять любые признаки слабости. А если он почувствует ее во мне, то не остановится, пока не заставит меня отказаться от плана, а на это я была не готова пойти. Я должна была покончить с этим раз и навсегда и неважно, какой ценой.

И только когда я спокойно сказала, что иначе просто пойду без него, он капитулировал в страшном расстройстве. Весь оставшийся день он страдал, и я подумала, что человек с комплекцией Стокера в дурном расположении духа действительно страшен. Но если мы хотим научиться работать вместе хоть сколько-то эффективно, ему прежде всего нужно понять, что на меня не действуют никакие проявления мужской властности, а также что меня невозможно переубедить, взывая к логике, чувствам или моей женственности, чем он пытался воспользоваться и что я с возмущением отвергла. Я обнаружила, что с учетом его упрямства проще всего мне было просто делать так, как я считала нужным, надеясь, что он рано или поздно подчинится. В этом мне помогали его врожденное благородство и представления о вежливости.

Несмотря на все сопротивление Стокера, мы вернулись к нему в мастерскую. Я выдвинула аргумент, что туда гораздо быстрее можно добраться из Тауэра, чем до Бишопс-Фолли, и дополнила это хорошей мыслью о том, что не хочется впутывать в эту историю еще и Боклерков. Наши вещи остались в Фолли, но у нас с собой было самое важное – две связки бумаг, доказывающих мое происхождение. Я аккуратно упаковала их все вместе, обернув в лист простой коричневой бумаги из запасов Стокера, обвязала бакалейной бечевкой, а Стокер в это время разводил огонь в очаге. В задумчивости я крошила кусочек сломанной сургучной печати.