Тайны Второй мировой
Шрифт:
Если речь идет об определении людских потерь в краткосрочном и небольшом по масштабу вооруженном конфликте, где жертвы исчисляются сотнями или немногими тысячами, то можно надеяться, что данные о потерях, содержащиеся в итоговых донесениях, совпадут или будут очень близки к истинному числу жертв. Совсем иначе обстоит дело, когда война продолжается несколько лет, а число погибших и раненых исчисляется миллионами и десятками миллионов. В этом случае, естественно, исследователь не в состоянии охватить весь массив первичных донесений о потерях, а в донесениях часто занижают (реже — завышают) истинный размер потерь. Здесь исследователь неизбежно вынужден идти путем оценок, причем чем больше величина потерь, тем большим становятся пределы колебания оценок. Возрастает и субъективный момент, поскольку на основе одних и тех же данных разные авторы могут делать разные оценки. В случае же с советскими потерями во Второй мировой войне положение усугубляется тем, что до сих пор почти нет публикаций документов о потерях и доступ к ним исследователям затруднен.
Работ, посвященных определению безвозвратных потерь Красной армии научными методами, почти нет. В 1950 году была опубликована книга перешедшего на Запад советского полковника К.Д. Калинова «Советские маршалы имеют слово», где со ссылкой на имевшийся в распоряжении автора
Методика расчета потерь советских и германских вооруженных сил и их соотношения была предложена нами в 1991 году в книге «Цена победы»{332}. В 1993 году вышла книга группы авторов «Гриф секретности снят», содержащая подробный статистический материал, хотя и без ссылок на источники, о потерях Красной армии в 1939–1945 годах. Однако здесь нет ясного изложения методики расчетов, не понятно даже, какого рода документы о потерях были положены в их основу: персональные (поименные) или текущие обобщающие (ежедневные, декадные и месячные) донесения{333}.
Относительно потерь вермахта наиболее достоверные (из известных автору) сведения содержатся в труде Б. Мюллера-Гиллебранда. За период с 1939 года по конец 1944 года они основаны на персональных (поименных) донесениях о потерях, обработанных органами военного учета в Германии, благодаря чему недоучет и двойной счет сведены здесь к минимуму. За период с конца 1944 года и до конца войны оценки Мюллера-Гиллебранда базируются лишь на достаточно неполных текущих донесениях о потерях и гораздо менее точны {334} . [20]
20
Отметим, что Б. Мюллер-Гиллебранд подчеркивает недостатки ежедневных донесений о потерях: «В этих донесениях речь, естественно, не могла идти о точных цифрах потерь. В критических боевых ситуациях нередко отсутствовала возможность их точного подсчета. Точные данные заменялись оценочными, приблизительными. На достоверность сведений о потерях влияли слухи, переутомление и прочие физические и моральные нагрузки в условиях фронта. Часто эти данные дополнительно уточнялись». (Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 335).
В настоящей работе наши оценки и методика расчетов претерпели большие изменения по сравнению с использованными в «Цене победы». Это связано прежде всего с введенными в оборот новыми материалами. Необходимо производить расчеты потерь несколькими независимыми способами, и лишь при получении близких между собой цифр можно пытаться делать выводы о надежности избранных методик. Мы прекрасно сознаем, что для установления максимально приближенной к истинной цифры безвозвратных потерь армий (равно как и мирного населения) СССР и Германии необходим сквозной анализ первичных донесений о потерях в сопоставлении с данными о численности личного состава. Для Второй мировой войны такая работа, очевидно, требует времени, превышающего время сознательной жизни одного исследователя, и под силу лишь большим коллективам при условии свободного доступа к архивам, да и в этом случае потребовались бы многие годы. Для сравнения эффективности боевых действий сторон даны также безвозвратные потери западных союзников СССР и союзников Германии на Восточном фронте.
Потери Красной армии
В ходе вторжения в Польшу в период с 17 сентября по 2 октября 1939 года Красная армия потеряла 852 убитых и умерших от ран и 144 пропавших без вести. Пораженных в боях было 2002 человека, больных — 381.{335} В ходе развязанной СССР советско-финляндской войны в период с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года советские сухопутные войска и авиация потеряли убитыми и умершими от ран (без умерших в тыловых госпиталях) не менее 131,5 тыс. человек. Около 6 тыс. красноармейцев оказались в финском плену. Число пораженных в боях составило до 330 тыс. человек{336}. За счет умерших в тыловых госпиталях и потерь среди пограничников и на флоте мы оцениваем общее число погибших в Красной армии в 135 тыс. человек. Существуют и более высокие оценки — до 200 тыс. погибших. Для сравнения, финская армия в ходе этой войны
Официальная цифра советских военных потерь в 1941–1945 годах — 8 668 400 военнослужащих (в том числе — пограничных и внутренних войск), погибших на поле боя или умерших от ран, болезней, несчастных случаев и в плену, а также казненных по приговорам трибуналов и оставшихся на Западе после освобождения из плена. Из этого числа в войне против Японии погибло и пропало без вести (вместе с умершими от ран и несчастных случаев, а также по болезни) 12 031 человек{339}.
Определение потерь Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне представляет собой крайне сложную задачу из-за плохой постановки учета и неполной сохранности документов, особенно за 1941–1942 годы. Дело в том, что в Красной армии рядовой и сержантский состав после финской войны был лишен удостоверений личности — красноармейских книжек, что не только открывало широкие возможности для деятельности разведчиков и диверсантов противника (им достаточно было иметь красноармейскую форму и знать номера дислоцированных в данном районе частей), но и крайне затрудняло определение численности личного состава и величины потерь, даже в мирное время. Член военного совета Киевского особого военного округа H.H. Ватутин в декабре 1940 года на совещании высшего руководящего состава Красной армии рассказывал случай, «когда один красноармеец в течение четырех месяцев скрывался в окрестных селах, за это время научился говорить по-польски, систематически ходил в церковь. Его арестовали, и только тогда выявилось, что его нет в части. А с другой стороны, в этом же полку красноармейца Степанова объявили дезертиром, хотя он никогда из расположения части не уходил»{340}. Приказ наркома обороны о введении Положения о персональном учете потерь и погребении личного состава Красной армии в военное время появился 15 марта 1941 года. Этим приказом для военнослужащих вводились медальоны с основными сведениями о владельце. Но до войск Южного фронта, например, этот приказ был доведен лишь в декабре 1941 года. Еще в начале 1942 года, многие военнослужащие на фронте не имели медальонов, а приказом наркома обороны медальоны 17 ноября 1942 года, вообще были отменены, что еще больше запутало учет потерь, хотя и диктовалось стремлением не угнетать военнослужащих думами о возможной смерти (многие потому вообще отказывались брать медальоны). Красноармейские книжки ввели 7 октября 1941 года, но еще в начале 1942 года красноармейцы не были ими полностью обеспечены. В приказе заместителя наркома обороны от 12 апреля 1942 года говорилось: «Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… Штабы соединений не высылают своевременно в центр именных списков погибших. В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях (так в документе. — Б.С.) получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учета потерь. На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины». Й в дальнейшем положение с учетом личного состава и потерь не претерпело существенных изменений. Приказ наркома обороны от 7 марта 1945 года, за два месяца до конца войны с Германией, констатировал, что «военные советы фронтов, армий и военных округов не уделяют должного внимания» этому вопросу{341}. Хорошей иллюстрацией к этому служит сообщение телепрограммы «Сегодня» от 6 мая 2000 года об истории 600 советских десантников, погибших при штурме Пиллау в апреле 1945 года. Калининградские поисковики, обнаружившие братское захоронение части этих погибших морских пехотинцев на 200 человек, сетовали перед камерой, что у немцев, тела которых они находили на территории бывшей Восточной Пруссии, почти у всех есть именные медальоны, тогда как у наших, погибших в последние недели войны, в подавляющем большинстве — ни медальонов, ни документов, удостоверяющих личность.
Заниженность официальных цифр советских военных потерь в войне с Германией, рассчитанных группой авторов книги «Гриф секретности снят», бросается в глаза. Так, например, число пропавших без вести и пленных в Советских Вооруженных Силах в 1943–1945 годах определено здесь в 604 тыс. человек, тогда как по немецким данным было взято в плен в этот период 746 тыс. красноармейцев{342}. Еще разительнее пример в связи с потерями в Курской битве. В книге «Гриф секретности снят» приведены данные о том, что 5 июля 1943 года, к началу сражения, войска Центрального фронта насчитывали 738 тыс. человек и в ходе оборонительной фазы сражения с 5 до 11 июля понесли потери (санитарные и безвозвратные) в 33 897 человек. Согласно всем законам математики, к началу наступления 12 июля войска фронта должны были иметь в своем составе 704 тыс. человек, однако авторы книги «Гриф секретности снят» свидетельствуют, что 12 июля Центральный фронт насчитывал всего 645 300 человек, причем за неделю оборонительных боев его состав практически не изменился: добавилась одна отдельная танковая бригада и убыли две стрелковые бригады, что в итоге могло уменьшить численность войск фронта не более чем на 5–7 тыс. человек{343}. К тому же скорее всего еще в ходе оборонительного сражения и особенно в преддверии наступления на Центральный фронт было переброшено маршевое пополнение для компенсации потерь (для соседнего Воронежского фронта факт переброски маршевых пополнений непосредственно в войска в ходе оборонительных боев зафиксирован в воспоминаниях участников){344}. И все равно к началу наступления численность войск оказалась почти на 60 тыс. меньше, чем должна была бы быть, исходя из объявленного в книге «Гриф секретности снят» размера потерь.
Данный пример также доказывает порочность методики, применявшейся авторами книги для исчисления потерь в отдельных стратегических операциях. По их утверждению, за основу брались месячные, а если операция продолжалась менее месяца — декадные донесения фронтов{345}.
Число подобных примеров можно умножать до бесконечности. Остановимся весьма подробно лишь на последнем из них, поскольку именно он позволит нам нащупать способ близкой к истине оценки безвозвратных потерь Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
