Тайны затерянных звезд. Том 4

Лекс Эл

Тут явно когда-то был склад. Вдоль стен тянулись ряды длинных и высоких стеллажей, на которых сейчас ничего не было. Ни единой коробки, ни мешка, ни пакета. Ни на одном из стеллажей. Тут как будто прошлись огромным пылесосом, и оставили только то, что намертво привинчено к полу и даже в теории не может быть всосано.

Мы шли по центру склада, светя вокруг себя фонариками. Свет едва доставал до стен, но этого было достаточно, чтобы видеть, что в них нет никаких дополнительных дверей или ответвлений. Единственная дверь в обозримом пространстве находилась, как и в предыдущий раз, точно перед нами, ровно напротив входа на склад.

И то, что я там

увидел, мне не понравилось.

— Погоди-ка! — я вытянул руку в сторону, тормозя Кори.

— Что такое?

— Погаси свет! — велел я и сам выключил фонарик на терминале. — Ну!

Кори тоже выключила свет, и я с неудовольствием отметил, что был прав.

В помещении, находящемся прямо перед нами, что-то светилось. Впервые за всё время пребывания в этом странном, будто недоделанном для комфортного присутствия людей, месте, мы увидели здесь свет. И, судя по его холодному синему оттенку — свет явно искусственный.

— О-о-о… — глубокомысленно протянула Кори. — Я поняла. Думаешь, это опасно?

— Думаю, что это непонятно, — ответил я, меняя терминал в руке на «Аспид». — А всё непонятное потенциально опасно. Свет на тебе.

Кори поняла меня с полуслова, снова включила фонарь на терминале, и мы неспешно двинулись вперёд, не сводя взглядов с льющегося через дверной проём слабого голубого свечения.

Но, когда мы подошли ближе, оказалось, что никакой опасности в следующем зале нет.

Там есть только кошмар.

Свет лился от доброго десятка огромных прозрачных баков, выстроенных вдоль обеих стен — справа и слева от нас. Баки стояли вертикально, в каких-то сложных креплениях, где шланги переплетались с проводами, клапанами и кранами. Мешанина технологий была такой запутанной и сложной, что при свете слабенького фонарика нечего было и думать в ней разобраться, тем более в таких условиях.

Тем более, они тут были далеко не самым важным объектом…

Самыми важными объектами было содержимое этих баков.

В слабо фосфорецирующей голубым жидкости внутри баков плавали люди. Мужчины и женщины, все примерно одного возраста. Все без одежды, обритые налысо во всех возможных местах, они будто парили в толще жидкости, плотность которой явно была подобрана под плотность тела, без единого движения. Они и не могли двигаться, потому что все они были давно и бесповоротно мертвы.

Или, вернее сказать, убиты.

У кого-то отсутствовала нижняя челюсть и часть гортани, причём сразу становилось понятно, что это не травматическая ампутация, а искусно проведённая хирургическая операция. У другого руки до самых плеч были вскрыты и выпотрошены до костей, причём всё, что между костью и кожей — сосуды, мышцы, связки, фасции, — всё присутствовало там же, в баке, аккуратно зафиксированное в жидкости так, словно это трёхмерный анатомический атлас. У третьего точно так же было с ногами. У четвёртого…

Глядя на четвёртого, Кори резко отвернулась и глубоко задышала. И я её прекрасно понимал — мне и самому стало не по себе, даром что я и не такого повидал.

Мы будто бы оказались в одном огромном кабинете анатомии, среди ростовых препаратов, по которым студенты должны изучать строение человека. Вот только здесь не было студентов, не было учебных парт, за которыми они должны учиться, здесь вообще ничего не было! Только эти баки, и возле каждого из них — по системному блоку компьютера, даже без дисплеев! Как учиться без дисплеев? Да ещё и не говоря о том, что, само собой, все компьютеры давно уже должны были перестать работать как минимум из-за

того, что вентиляторы охлаждения забились пылью и землёй, и процессоры перегрелись и сгорели!

— Идём дальше, — тихо произнёс я, и Кори кивнула.

Кивнула, но идти вперёд не спешила.

Тогда вперёд шагнул я, вопросительно глядя на неё. Она обернулась, ещё раз посмотрела на местный анатомический музей, вздрогнула, подскочила ко мне и схватила меня за руку. Вернее, попыталась схватить — ей помешал «Аспид».

Она снова вздрогнула, отвела взгляд и тихо сказала:

— Извини…

Я хмыкнул, и дёрнул головой — идём, мол.

И мы пошли вдоль рядов стеклянных саркофагов, заполненных неизвестной жидкостью, которая не позволила телам внутри разложиться даже за то огромное время, что они тут находятся. Ни на одном теле не было заметно даже малейшего признака начавшегося процесса разложения, и казалось, что сложи всё вытащенное из человека обратно в него, откачай эту жижу — и он откроет глаза и спросит какой сейчас год…

Глупо, конечно. Уж мне ли не знать, как выглядят те, кто уже никогда не откроет глаза и ничего не спросит.

Знать бы ещё, как и почему они тут оказались. На ум сразу приходят мысли о каких-то медицинских экспериментах, проводимых всякими корпорациями, особенно фармакологическими. И вроде как препараты из людей буквально кричат о том, что эта теория — верная. Как раз каждый из бедолаг это очередной неудачный эксперимент с очередными побочками, проявившимися там, где они не проявлялись раньше. Вот и сохраняли их одного за другим, так сказать, для науки, фиксируя в компьютере у каждого бака — «Эксперимент такой-то, препарат версия такая-то, введено тогда-то, замечены побочные эффекты неизвестного типа, локализованы в…» и дальше список тех самых органов, что изъяли, прежде чем запихнуть человека в жижу.

Но было несколько вещей, которые меня смущали в этой теории. И первая — а где мониторы, с которых эту самую информацию можно было бы читать? Где хоть какое-то оборудование, на котором производились бы лекарства, которые тестировали?

И самый главный вопрос — а где освещение всего этого комплекса? Здесь не просто нет электричества, здесь нет именно что осветительных приборов! Мы не увидели не единой лампочки, ни единого светильника за всё время, что тут находимся. И если отсутствие вещей на складе ещё можно объяснить тем, что всё вывезли, эвакуируя базу, то отсутствие света — точно нет! Не рассматривать же всерьёз вариант, что они эвакуировали и светильники тоже?! И проводку… Если так, то им намного логичнее было бы забрать эти самые баки, пусть даже пустые, они явно стоят дороже, чем сто метров провода и десяток лампочек!

С каждым шагом это место было всё страннее и страннее, и вызывало всё больше и больше вопросов.

Наконец, мы дошли до выхода из этой кунсткамеры. И это была первая за всё время дверь, которая не была открыта настежь. Она была приоткрыта ровно настолько, чтобы в щель можно было просочиться кому-то не особо толстому… То есть, как раз мне и Кори.

И, когда мы просочились туда, то оказались в ещё одном помещении. Только на сей раз оно не было пустым. Вдоль стен просматривались огромные шкафы старых, если не сказать «древних» рабочих станций, совмещающих в себе функции компьютера, станка и 3д-принтера, вдалеке виднелись очередные стеллажи, на которых можно было спать — настолько пустыми они были, — а прямо по центру помещения фонарь выхватывал из темноты что-то огромное, овальное, сложносоставное, явно техногенной природы…