Тайны затерянных звезд. Том 6
Шрифт:
— То, что я всё перепутал? — хмыкнул Магнус. — Да ладно уж, говорите как есть, я что, дурак, что ли? Только вот не угадали вы ни хрена — я ничего не перепутал. Тут была моя комната. Вон там кровать, здесь стол. В том углу стоял шкаф для одежды, в котором висело всегда одно и то же — синяя рубашка и такие же синие брюки, широкие, как будто пижама. А вот там было зеркало в половину стены… Ну то есть, это для меня оно было зеркало, а на самом деле оно было односторонне-прозрачным и за ним находились наблюдатели, которые следили за тем, чтобы с их драгоценным проектом не случилось чего-то плохого. Правда тогда я этого не знал,
— Прямо круглыми сутками наблюдали? — недоверчиво спросил Кайто.
— Наверное, — вяло ответил Магнус. — Откуда я знаю? Я-то не был в курсе, что за мной наблюдают, пока мне не рассказали.
— Просто я подумал… Если наблюдали круглыми сутками, то как тебе позволили нацарапать этот… Это… Ну, букву.
— «Позволили» — правильное слово, — Магнус хмыкнул. — Ну, я так думаю по крайней мере. Я же тоже задумывался об этом после побега. Не раз задумывался! И в итоге пришёл к выводу, что мне именно что позволили это сделать. Потому что понимали, что закрасить потом эту букву перед заселением нового ребёнка — дело пяти минут… А я, в то же время, могу полностью саботировать весь эксперимент, если мне запретить и тем самым окончательно настроить меня против учёных. Я же говорил, что я… Не самым послушным ребёнком был, прямо скажем.
Магнус договорил, развернулся на месте, толкнулся от косяка и вылетел обратно в отсек, из которого мы только что прибыли. Я полетел за ним, и увидел, как здоровяк подлетел к дрейфующей в пустоте железной парте и провёл по ней рукой:
— А это помещение — это учебный класс. Синий цвет полосы на стене, как мне рассказывали учителя, означает знания, хотя лично я никогда не понимал, где тут связь. За этой партой я провёл многие часы, глядя на вот этот интерактивный экран, который преподаватели использовали как доску. Сперва буквы, цифры, слова, потом, позже — схемы и графики, формулы и уравнения. Основной упор был на математику и физику, конечно, но и всё остальное тоже имело место, хоть и в меньших масштабах. Для общего развития, как они говорили.
Магнус снова замолчал и перелетел в угол отсека, где зияла дыра:
— Вот тут стоял шкаф со всякими натурными объектами, так сказать, вещественными примерами. Модели звёздных систем, например, их там целых двадцать было, включая систему с двумя звёздами.
— А что было в предыдущем отсеке? — спросил я, воспользовавшись паузой в рассказе Магнуса. — Ну, в том, из которого мы залетели сюда?
— Зелёный? — Магнус улыбнулся. — Там была столовая. «Кафе», как её называли в экипаже станции. Там все обедали, причём все вместе… В смысле, я и преподаватели, остальные члены экипажа посменно трудились, и у них было своё расписание.
— И много их было? — спросил я.
— Я не знаю, — кисло ответил Магнус. — Я никогда этим не интересовался, это… Не входило в зону моих интересов, скажем так. Профессор Ребит, когда мы бежали отсюда, слегка ввёл меня в курс дела, сказал, что экипаж в сумме составлял тридцать семь человек, а сама станция состояла из пятидесяти обособленных отсеков.
— Пятидесяти? — эхом отозвался капитан. — На тридцать семь человек?!
— Ну, логично! — спокойно ответила ему Пиявка. — Это же была станция не только и не столько для Магнуса, сколько для других
— Ну в общем-то да, — согласился Магнус. — Когда Ребит рассказывал об этом, он сказал, что станция в длину почти километр, а в ширину, если считать в самом широком месте — двести метров, и всё это в вертикальной компоновке. Эдакая игла, на которую надели широкий диск и подвесили в космосе… Ну, он мне так рассказывал.
— А сам ты, надо понимать, никогда станцию снаружи не видел?
— Да каким образом? — Магнус развёл руками. — Иллюминаторами тут, сами видите, не балуют. На прогулку наружу меня не водили. Да и вообще мне только в двенадцать рассказали, что на самом деле я живу на станции, а вокруг есть целый другой мир. Правда с завидным упорством при этом стращали, что мол мир этот опасный, полный чудовищ и злых людей, так что мне в нём делать нечего. Вместо этого, мол, мне нужно сосредоточиться на своём предназначении — ну, том, для которого они меня готовили.
— И когда улетал, ты тоже не видел станцию снаружи?
— Нет. Когда я проник на борт кораблика профессора Ребита… Ну, я думаю, что это был его кораблик. Так вот, когда я туда проник, он сразу же запустился и полетел прочь от станции на такой скорости, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли. А когда перегрузка спала, оказалось, что ничего уже не увидеть — слишком далеко я в тот момент был.
— Значит, что произошло со станцией, ты тоже не знаешь? — задумчиво спросил капитан. — Почему она превратилась… в это.
— Без понятия. Но точно не из-за меня, — усмехнулся Магнус. — По крайней мере, когда я отсюда сваливал… Ну, сказать, что тут было спокойно в тот момент — это, конечно, будет неправдой, но и ничего похожего на тотальную аннигиляцию не происходило тоже. Да, была тревога, да, нас пытались остановить, профессор даже перестреливался с персоналом станции… Но чтобы потом она превратилась в мелкий конструктор для детей старше трёх лет… Я сомневаюсь, что он в одиночку мог подобное провернуть. Он мало был похож на…
Магнус глянул на меня так коротко, что через бликующий от фонариков визор шлема я едва смог это заметить, и закончил:
— На того, кому это под силу.
— У него могли быть союзники внутри! — Кайто сходу начал строить теории заговора, но капитан его прервал:
— Да это уже не очень-то и важно, Кай. Внутри союзники, снаружи союзники… В конце концов, может, разрушение станции вообще не связано с проектом «Спираль»… Или наоборот — связано напрямую, в том смысле что Администрация решила остановить проект, а станцию уничтожить и вычеркнуть из реестра, чтобы не оставлять никаких следов.
Я ещё раз внимательно осмотрел дыры в стенах, но не стал говорить капитану, что Администрация, если бы у неё действительно была такая цель, не стала бы останавливаться на достигнутом и распылила станцию до конца. Возможно, даже антиматериальную торпеду не пожалела бы на такой случай — как-никак тут эксперименты с применением запрещённых с любой точки зрения технологий проводились. Так-то капитан был прав — совершенно не важно, кто и как уничтожил станцию. Намного важнее было другое.
И капитан будто прочитал мои мысли: