Тайные грехи
Шрифт:
А через какое-то время он услышал голоса – сначала тихие, едва доносившиеся до него, звучавшие где-то во мраке ночи. Потом голоса стали приближаться, а тьма уже не казалась такой густой и непроглядной – теперь она окрашивалась бледно-розовым сиянием рассвета.
– Лейтенант, вы меня слышите? – раздался над ним зычный мужской голос.
– Мне кажется, он приходит в сознание, доктор, – услышал он сладостный и нежный женский голосок, как ему показалось, смутно знакомый.
– Все в порядке, сестра. Больше я ничего не могу для него сделать, но уверен: он справится. Будьте к нему
– Да, сэр.
Роджерс почувствовал, как к нему прикасается нежная теплая женская рука.
– Сэм, вы слышите меня?
Он изумился – откуда ей известно его имя? А, конечно же, из его солдатского жетона. Но почему Сэм, а не лейтенант? Довольно необычная фамильярность…
– Сэм, поговорите со мной.
Она сжимала его руку с отчаянной требовательностью и вместе с тем как-то очень интимно. Она гладила его лоб. И – невероятно – она целовала его руку!
Сэм медленно открыл глаза и увидел прямо перед собой таинственную незнакомку. Сначала он не мог как следует рассмотреть ее лицо, казалось, оно скрывалось в дымке, а вокруг ее головы, точно нимб над святой, распространялось сияние. Впрочем, возможно, у него еще просто не восстановилось зрение. Он поморгал, и в глазах прояснилось. Теперь он понял, что лежит в полевом госпитале на солдатской койке и эта женщина – сестра милосердия. Ее униформа и шапочка были помяты и запачканы кровью и грязью, но лицо казалось самым восхитительным видением, какое только представало перед его глазами. Должно быть, воображение сыграло с ним очередную шутку, потому что эта женщина поразительно походила на его любимую, на Мару.
– Сэм, дорогой!
Она улыбалась. Слезы текли по ее щекам и падали на его обнаженную руку.
– Вы живы и поправитесь!
Он смотрел на нее в изумлении.
– Нет, этого не может быть… – Голос его был еще очень слабым.
– Но это правда. Я – Мара.
– Или я уже умер – или вы мой ангел-хранитель.
Она тихонько рассмеялась:
– Я буду вашим ангелом, если вы настаиваете, но я ангел из плоти и крови. Можете проверить.
Она взяла его руку и поднесла к губам.
– Я люблю вас, Мара.
– Я люблю вас, Сэм.
– Вы выйдете за меня замуж?
– Вы не думаете, что я слишком молода для брака?
– А это так?
– Вам судить.
Она взяла его за руку и, потянув на себя, сунула под корсаж своего форменного платья. Его ладонь легла на ее грудь, и он почувствовал, как отвердел сосок.
– Нет, вы не слишком молоды для брака. И все же следует просить согласия ваших родителей. Как только я демобилизуюсь из кавалерии, я приеду в Аризону просить вашей руки.
Она отстранила от себя его руку, и сделала это очень вовремя, потому что в палатку вошел офицер. Еще не рассмотрев его лицо, Сэм узнал его, узнал по хриплому, скрипучему голосу.
– Лейтенант Роджерс?
– Полковник Рузвельт…
Сэм попытался приподняться.
– Лежите, лейтенант. Как он, сестра?
– Прекрасно, сэр.
Ее улыбка была ослепительной, и от полковника не укрылось особое значение этой улыбки.
– Вижу,
– Так рада, что готова пройтись по палатке колесом.
Рузвельт хмыкнул:
– Приятно это видеть. Послушайте, Роджерс, как вам удалось раздобыть такую красивую сиделку?
– Мне везет…
Он взял Мару за руку.
Голубые глаза за стеклами очков в стальной оправе насмешливо блеснули.
– Вынужден согласиться – чрезвычайно везет. Мне кажется, вы были знакомы еще до войны.
– Да, сэр. Мы встретились, когда Сэм и его родители путешествовали по Америке и проезжали по Аризоне.
Рузвельт склонил голову к плечу, с интересом разглядывая девушку.
– Мы вроде бы знакомы, сестра. Не случалось ли нам встречаться прежде?
– Нет, но, полагаю, вы могли встречать мою мать, Мару Юинг.
– Мару Юинг? Это ту, что из семейства Тэйтов?
– Да, сэр.
– Ваш отец – Гордон Юинг, и вы – внучка Дрю Тэйта?
– Да, и горжусь этим.
– Следует гордиться. Так-так-так… До чего все-таки мал наш мир! Когда увидитесь с родителями и дедушкой, скажите, что Тедди шлет им нежнейший привет.
– Благодарю вас, полковник, непременно передам. – Мара с лукавой улыбкой добавила: – Полагаю, что у нас есть еще один общий друг в Аризоне – Мэрион Мерфи.
Полковник смутился. Щеки его стали свекольно-красными, и он закашлялся.
– Кх-кх-кх… Вы сказали, Мэрион Мерфи?
– Да, сэр. Не принести ли вам стакан воды?
– Нет, благодарю вас. Со мной все в порядке. Мэрион Мерфи… Да, это имя будит некоторые воспоминания. Думаю, иногда мы встречались на светских вечерах в Денвере или в Финиксе.
– Ах вот как? А мне казалось, что вы были близкими друзьями.
На слове «близкими» Мара сделала особое ударение.
– Нет, ваше впечатление ошибочное. – Полковник погрозил девушке пальцем. – Юная леди, похоже, вы разыгрываете меня.
Мара сделала большие глаза:
– Полковник Рузвельт, я не понимаю, о чем вы…
– Не понимаете? Ладно. – Он похлопал Сэма по ноге. – Лейтенант, советую вам держать ухо востро с этой хитрой лисичкой.
– Можете не сомневаться, сэр. Мы победили, полковник?
– Да, мой мальчик. Сантьяго в наших руках, и испанский флот в гавани обречен. – Рузвельт помрачнел. – Но это далось нам дорогой ценой. Около сотни наших ребят убиты или тяжело ранены. А потери дивизиона – четыреста человек.
– Черт возьми! Не могу дождаться момента, когда снова буду участвовать в боевых действиях.
– К тому времени, когда вы встанете на ноги, лейтенант, война закончится. И все ребята вернутся домой, как раз ко Дню благодарения. Завтра отправим раненых в Соединенные Штаты, в Центр реабилитации, в Монтаук-Пойнт.
Мара и Сэм с отчаянием смотрели друг на друга. Он сжал ее руку.
– Я не хочу покидать Кубу, – запротестовал Сэм.
– Не могу сказать, что осуждаю вас, мой мальчик, но в военное время все мы вынуждены идти на жертвы… – Взглянув на Мару, полковник подмигнул. – Я только что из ставки. Генерал просит сестер милосердия из числа добровольцев поработать в госпитале Монтаука. Не знаете кого-нибудь, кто мог бы этим заинтересоваться, мисс Юинг?