Тайные грехи
Шрифт:
– Прошу прощения, – с запинкой произнес молодой полицейский, – кто-то должен проследовать в морг для опознания тела.
Тело! Ли никогда не задумывалась над последним, роковым значением этого слова. Чувствуя страшную слабость, она позволила Мэтью обнять себя за талию.
– Да, конечно.
Звук собственного голоса донесся до нее откуда-то издалека – как невнятный гул океана в раковине.
Когда они возвращались из морга, Ли была признательна Мэтью за молчание. В желудке было такое чувство, как после американских
Даже смерть отца не произвела на нее такого тяжелого впечатления. После первого удара кончина Джошуа (он тихо ушел во сне) не была неожиданной. Но Марисса мучилась – об этом говорили синяки на лице и по всему телу, не говоря уже о следах от уколов.
Перед глазами стояло одно и то же страшное видение. Ли застонала и прижала к закрытым векам пальцы. Не отрывая глаз от дороги, Мэтью положил ей на руку свою ладонь.
То был поистине день контрастов! По-прежнему видя перед собой восковое, неестественно спокойное Мариссино лицо, Ли не могла поверить, что каких-нибудь несколько часов назад ей было впору летать по воздуху.
Если Джошуа хоронили, как главу государства или восточного монарха, то похороны Мариссы вылились в настоящий цирк, пиршество для прессы, какого Голливуд не видел со дня похорон Валентино. Во время гражданской панихиды пришлось выставить оцепление, чтобы сдерживать орды поклонников, штурмовавших двери в зал, дабы в последний раз бросить взгляд на божественное тело. Вереницы автомобилей заполнили шоссе Голден Стейт и Вентура; на улицах, примыкавших к лесной поляне, остановилось движение. Толпы фанов наводнили склоны зеленых холмов вокруг кладбища.
– Похоже, будто по воздуху плывет громадная ваза, полная роз, – сказала Тина мужу при виде засыпанного цветами белого гроба. – Наверное, в Западном полушарии не осталось ни одного цветка.
– Ну ты же знаешь: массы жаждут зрелищ. А Марисса, хорошо это или плохо, дарила им грандиозное зрелище.
– Аминь.
Над местом захоронения кружили вертолеты; от пропеллеров в воздух взлетали нежные лепестки. Ли ничего не замечала. В два часа ночи она сказала сестре последнее «прости» в уединении кладбищенской часовни. Церемония похорон тяжким бременем легла ей на плечи, но Марисса всегда мечтала о чем-то подобном.
– Она бы порадовалась, глядя на такое скопище народу. Мэтью решил оставить при себе то соображение, что Марисса давно утратила способность радоваться чему бы то ни было.
– Ирония судьбы, – пробормотал он.
– Что именно?
– В конечном счете, жрица любви умирает от недостатка любви.
То была горькая, но правда.
Ли шла обратно к лимузину; с одной стороны ее поддерживал Халил, а с другой – Мэтью. Какой-то репортер прорвался через оцепление.
– Мисс Бэрон, мистер Сент-Джеймс! – прокричал Питер Брэдшоу;
Мэтью жестом собственника обнял Ли за плечи; Халил загородил ее от нескромных взглядов.
– Неужели не видно – мисс Бэрон в трауре? – прорычал Мэтью. – У вас что, совсем нет совести?
На репортера его испепеляющий взгляд абсолютно не подействовал.
– Я просто делаю свою работу, мистер Сент-Джеймс. Ходят слухи, будто с Мариссой Бэрон расправилась мафия.
А еще – что компания «Бэрон» готова поддаться на угрозы и положить «Глаз тигра» под сукно. Кто-нибудь хочет прокомментировать? – Он сунул им под нос микрофон.
– Черт побери! – рявкнул Мэтью. – Имейте уважение хотя бы к мертвым! Почему бы вам не оставить мисс Бэрон в покое?
– Прошу прощения, мистер Сент-Джеймс, – не отставал телерепортер, – но это не частная проблема. Узел не развяжется сам по себе, если о нем перестанут говорить.
– Слушай, – Мэтью, как от назойливой мухи, отмахнулся от микрофона. – Даю тебе десять секунд, чтобы духу твоего здесь не было!
Не в силах допустить, чтобы репортеру с молодой студии достался эксклюзив, Ли, Мэтью и Халила атаковали его коллеги из крупных компаний. Они щелкали вспышками, совали в лицо микрофоны, оглушали какофонией дурацких вопросов.
В конце концов Ли была вынуждена остановиться и обратиться к репортерам. Это стоило ей солидного усилия, но она прекрасно владела собой.
– Завтра в десять мы с мистером Сент-Джеймсом ждем вас в зале для пресс-конференций студии «Бэрон». Мы выступим с кратким заявлением и ответим на все ваши вопросы. – Она сняла солнечные очки и устремила на Брэдшоу скорбные серые глаза. – А теперь, если вы не возражаете, я хотела бы без посторонних оплакать утрату сестры.
Питер Брэдшоу не получил того, чего хотел, – эксклюзивного интервью, – но хотя бы столкнул ком с горы. Кроме того, опасный блеск в глазах Мэтью сказал ему, что настаивать – значило бы искушать судьбу.
– В десять, – повторил он и попятился от направляющихся к нему полисменов. – Буду ждать с нетерпением.
– Ты уверена, что хочешь этого? – озабоченно спросил Мэтью, устроившись рядом с Ли на заднем сиденье.
– Нельзя бесконечно уклоняться от битвы. Пора выступить против зла с открытым забралом.
Сидевший напротив них Халил посмотрел на Ли с тревогой в черных глазах.
– Ты считаешь, что выдержишь эту новую нагрузку? Три дня без отдыха – тем более что ты сама занималась организацией похорон. Почему не передать заявление через адвоката?
– Халил прав, – поддержал его Мэтью. – Письменное заявление немного подержит стервятников в подвешенном состоянии. И потом, после ареста Фарадея Минетти останется без кандидата, и мафии ничего не останется как уняться.