Тайные поклонники Рины
Шрифт:
По венам шарахает разрядом электричества. Он специально это делает, да? Дразнится. Знает же, как я реагирую на него. По своей воле, вопреки — неважно. Это просто мне не подчиняется.
— Не заигрывайся, Ромео недоделанный, — шикает на него Рита, спеша мне на выручку. — Будешь напирать, окажешься в чёрном листе.
— Разве я напираю?
— Ты раздражаешь.
— Чем?
— Своим присутствием.
— Изи, изи. Марго, прими антизверин и не буянь. Ты меня даже не заметишь. Честное слово.
— Уже замечаю. Ты на меня дышишь.
— Не дышать я не умею, уж сорян.
— Ну
Не вникаю в семейную перепалку, обречённо утыкаясь взглядом в пол и разглядывая потёртые мыски своих кроссовок посреди заплёванного асфальта. Затоптанный окурок идеально вписывается в общую композицию вместе с шелухой от семечек. Видно, что дворники все сметали, но кожурки кое-где остались.
Столько деталей, столько нюансов. При желании отличное сочинение получится: "Загадочная история платформы и его обитателей. От момента создания до наших дней". Может, стоит заняться? Может ну его, этот поход? Что я там не видела?
— Андрей, — тихо прошу я, сгорая от стыда. Слишком много свидетелей. Слишком. Я так не могу. Это перебор.
— Ась?
— Убери руку. Пожалуйста.
— Оу. Не вопрос, — с благодарностью ощущаю спасительную лёгкость и только тогда решаюсь поднять глаза.
Ну да, собственно, как я и думала. Всем всё так интересно. Это ж какая пища для сплетен на ближайшие сутки: за мной вроде как Чернышевский открыто ухлёстывает, а тут ещё какой-то поц мутный нарисовался, тискает меня. Ладно, может и не совсем мутный, многие должны помнить его как брата Риты, но никто же не станет отрицать, что он симпатичный. И взрослый, по сравнению с нами. Прям комбо.
Что касается самого Вадика, тот стоит в кругу однокашников, общается и словно бы в нашу сторону даже не смотрит. Арсений сидит недалеко от него, удобно примостившись на походном рюкзаке и рисует, тоже не особо вникая в происходящее, но готова поспорить: оба всё уже успели увидеть и сделать выводы. Особенно Вадик. Он то знает про некого "Андрея".
Вот вроде бы ничего такого, но как же неловко. Дебильнейшая ситуация, в которую могла влипнуть исключительно я. Собственно, чего удивляться? На другое с моим-то хроническим невезением и рассчитывать не приходится.
Минуты тянутся бесконечно долго, поэтому когда механический женский голос оповещает о прибытии электрички, по перрону словно покатывается волна, автоматически выключающая сонное оцепенение. Классные руководительницы скоренько оживают, принимаясь всех поторапливать и пересчитывать вверенное им на попечение несовершеннолетнее дитё.
Такое себе занятие. Мне заранее жалко преподов. Наши шебутные, на одном месте устоять не могут и без конца тасуются, а после и вовсе смешиваются с другими ожидающими, уже сгрудившимися к краю платформы едва вдалеке послышалось пыхтение приближающейся неповоротливой гусеницы.
— Давай сюда. Ты девочка, тебе нельзя таскать тяжести, — Долгорукий отжимает у меня походный рюкзак, закидывая себе за спину, в дополнение к собственному баулу и прихваченной гитаре.
— Эй, а я? — мигом взъерепенивается Ритка. — Я тоже девочка и мне тоже нельзя таскать тяжести!
— Так тебе же вроде няньки не
Незаметно пинаю в ногу Яна, пытающегося разобраться в лямках собственного багажа.
— А? Чё? — озадаченно моргает, не втыкая. Вот тупень! Приходится пнуть его ещё раз. На этот раз сопровождая всё ярко выраженной мимикой. — О, да. Риток, я помогу, — спохватывается он, забирая у приофигевшей подруги вещи.
Понимаю её удивление. Наша дружеская политика никогда не поддерживала подобные галантные жесты. Иначе бы ему пришлось с младших классов таскать за нами сменки и учебники. В двойном размере, а это было бы банально нечестно. Зато теперь вот появился шанс проявить благородство и привлечь тем самым её внимание. Правда, по ходу, мне теперь придётся пинать Яна на постоянке. За столько лет у него уже, наверное, атрофировалась эта функция.
Вокзал накрывает ни с чем не сравнимый гул сбавляющего скорость скрипучего ворчуна. Кучкуемся кто где, играя в угадайку: кто окажется ближе к дверям и отхватит себе самые козырные места. Едва автоматические створки распахиваются, выплёвывая из нутра мальца пережёванных пассажиров напополам со спёртым воздухом, мы уже торопливо загружаемся новым конвейером. Часть с сопровождением в один, вторая — в другой.
С вагоном нам везёт, все утрамбовываемся на скамейках, ещё и места остаются. Причём устраиваемся со всеми удобствами. Громоздкие куртки сразу отправляются на верхние полки, туда же вслед запихиваются с толкача и увесистые тюки, из карманов которых предварительно достаются первонеобходимые гаджеты двадцать первого века: наушники, телефоны, плееры. Вот теперь народ готов на дальние поездки. Всё же ехать аж четыре часа.
Мы в четвёром удачно располагаемся так, что усаживаемся друг напротив друга. Мальчики слева, девочки справа. Я у окошка. Осторожно оглядываюсь за спину, высматривая знакомые лица. С нами в вагон попал только Арсений, уже заткнувший уши беспроводными и спрятавшийся от мира за книгой. Во даёт. И охота ему дополнительную макулатуру с собой таскать. Интроверт сотого левела, но что-то в этом есть.
Электричка ещё какое-то время ждёт припозднившихся, нетерпеливо подёргиваясь. Рита успевает включить на планшете заранее скачанные серии аниме, беззаботно закинув разутые ноги на сиденье между Андреем и Яном.
Я же всё это время меланхолично наблюдаю как с удобством обживаются люди в купе тормознувшего рядом с нами поезда: опускают полки, снимают с галёрки матрасы, потрошат дутые пакеты со съестным и знакомятся с соседями. Маленькая девочка, прилипшая носом к стеклу, улыбается и машет мне. Отвечаю ей тем же.
Пол под нами предупредительно дрожит в вибрации, приходя в движение и оставляя забавную девчушку позади. Путешествие начинается.
Глава 14. Кондуки
Тук-тук-тук. Тыдых-тыдых. А может, тыдык-тык-тык? Или вовсе чух-чух-чух? У поездов множество мелодий и каждая по своему особенная. Но всегда умиротворяющая. Убаюкивающая. Раслабляющая. Не хочется даже перекрывать её музыкой, поэтому еду без наушников. Просто сижу, прислонившись лбом к звенящему стеклу и разглядываю проплывающие мимо виды.