Тайные страсти
Шрифт:
Непроизвольным движением Марселла обхватила ногами талию Гарета, стараясь поглубже втянуть в себя незнакомую доселе твердую плоть. А Гарет погружался в нее вновь и вновь, создавая своими движениями возбуждающую смесь боли и наслаждения. Марселла прижалась лицом к плечу мужа и вцепилась в его руки, ощущая жар мужского тела и пот, просачивавшийся сквозь полотняную рубашку Гарета и ее шелковый пеньюар. Это было одновременно и страшно, и радостно. Гарет сжимал Марселлу в своих решительных объятиях, обжигая дыханием шею жены, и яростными толчками раз
Так вот какую цену собиралась она заплатить по своему неведению в ту первую ночь, поразилась Марселла, подхватив один из обрывков мыслей, смутно блуждавших в ее затуманенном сознании.
Но прежде чем она смогла решить, удачную или же невыгодную сделку заключила она тогда, жар и томление, сгустившиеся в ее лоне, взорвались ярким пламенем, поглотившим Марселлу в водовороте наслаждения.
Под приглушенный крик жены Гарет последний раз вонзился в ее тело и сам издал хриплый блаженный стон. После этого в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием и стуком сердец.
Прошло бесконечно много времени, прежде чем Марселла оторвала голову от плеча мужа и сняла ноги с его талии. Гарет тоже высвободился из ее объятий. Марселла молча наблюдала за тем, как он, поднявшись с кровати, приводит в порядок свою одежду. Неожиданная пустота в только что заполненном ложе ощущалась теперь в ее душе.
«Проклятье, кажется он заметил разницу», — обреченно подумала Марселла, с опозданием вспомнив приглушенное ругательство, вырвавшееся у мужа, когда он проник в ее лоно. Очевидно, Гарет почувствовал преграду, хотя Марселла и постаралась подавить крик неожиданной боли.
Одевшись, Гарет снова окинул Марселлу внимательным взглядом. Она смутилась, представив, сколь непристойное зрелище являет собой: полураздетая, в сбитой в комок рубашке, обнажающей бедра… Марселла принялась торопливо оправлять смятый пеньюар, хотя понимала, что уже нельзя изменить произошедшего между ними.
Когда Гарет, наконец, заговорил, его слова были полны спокойной горечи, более выразительной, чем любые вопли и бранные слова.
— Интересное дело, милочка, — произнес он, иронично подняв бровь. — Почему же ты не поведаешь мне, как тебе удалось дважды потерять девственность с одним и тем же мужчиной?
Глава 17
— Это случилось только однажды, — смело ответила Марселла. Она окончательно привела в порядок свой ночной наряд, и теперь каскад кружев снова закрывал ее до кончиков пальцев на маленьких ножках. — Что же касается той ночи, то мы просто не поняли друг друга. Если помните, я никогда не говорила вам, что мы…
— Ты чертовски ясно дала понять, что дело обстояло именно так, — оборвал ее Гарет и, сузив зеленые глаза, начал мерить шагами комнату. — Или ты уже забыла пятно крови на покрывале? Ничего не скажешь, весьма красноречивая отметина.
— Кровь? — повторила Марселла, пытаясь
«Конечно, именно так он и считает», — подумала Марселла, решительно не признавая себя виновной. Да, она обманула Гарета, но потом сделала все возможное, чтобы искупить свой проступок. Впрочем, разве можно было предвидеть столь неожиданный поворот событий?
— Хорошо, милорд, я согласна с вашими обвинениями в мой адрес, но вы должны согласиться с тем, что на вас лежит часть вины. Вам сразу же следовало сказать, что у вас больше нет расписок Кларри.
Гарет усмехнулся, однако в ледяном взгляде его зеленых глаз не отразилось ни тени веселья.
— Однажды я уже говорил тебе, милочка, ты слишком доверчива. Видишь ли, эти проклятые записки твоего брата были заперты у меня в сейфе… все это время… и до сих пор там находятся.
— Они… у тебя?
Побледнев, Марселла поднялась с кровати и пристально посмотрела на мужа. Она была одновременно потрясена и возмущена подобным коварством.
«Так значит, у Гарета все-таки были расписки Кларри!»
Оказывается, этот мерзавец не только обманом завлек ее в свою постель в ночь их знакомства, но и убедил, что она зря пожертвовала собственной репутацией. Однако самое большое предательство заключалось в том, что если бы Вольф не решил позабавиться с ней, Марселла в ту же ночь вернулась бы домой и, разумеется, сумела бы уговорить Кларри не бежать от семьи и друзей, независимо от ожидаемой участи.
Волна безудержного гнева медленно схлынула под напором холодного потока предательства и обмана. Всего лишь несколько мгновений тому назад Марселла отчаянно цеплялась за надежду спасти их брак, но своим бессердечным признанием Гарет разрушил хрупкий мост доверия, который она начала устанавливать между ними.
Марселла набрала в грудь побольше воздуха, собираясь обрушиться на мужа с сотней резких обвинений, но, в конце концов, смогла лишь выпалить:
— Ты действительно самый настоящий мужлан, как сказал про тебя сэр Финеас. Удивительно, как я не видела этого раньше?!
— Ты прекрасно поняла это с самого начала, милочка. Просто до сих пор признавать это было тебе не с руки.
— Возможно, вы и правы, милорд, — согласилась Марселла, приноравливаясь к его грубой манере, хотя и морщась от этих насмешливых признаний. — Но уверяю вас, теперь-то мои глаза, наконец, открылись. И мне вдруг стало ясно, что я больше не желаю видеть вас в моей комнате.
— Ах вот как?! — в голосе Гарета вновь зазвучали знакомые бархатистые нотки. — В таком случае, уверяю тебя, милочка, я тоже больше не приду сюда… разве только по приглашению.