Тайные страсти
Шрифт:
Пытаясь разобраться в своих чувствах, Марселла поймала взгляд зеленых глаз Гарета и поняла: наступил момент, когда она должна публично поддержать мужа.
Неожиданно ее вдруг сковал какой-то холод, а слова замерли на устах, так что Марселла могла лишь молча смотреть на приближавшегося Гарета. Холодная улыбка, появившаяся на его губах, оказалась красноречивее любых презрительных слов, и Марселла осознала, что потеряла прекрасную возможность наладить отношения с мужем.
Не замедляя шага, Гарет прошел мимо, язвительно бросил ей «мадам», давая таким образом понять, что заметил присутствие жены, и, выйдя
После ухода Гарета гости заметно оживились и возбужденно заговорили между собой. Это, наконец, вывело Марселлу из оцепенения. Она повернулась, собираясь последовать за мужем, но путь ей преградила знакомая статная фигура.
— Моя дражайшая Марселла, я так расстроен, что вам пришлось присутствовать при столь неприятной сцене, — заявил сэр Финеас, завладевая ее рукой. — Но, возможно, это даже и к лучшему. Теперь вы увидели собственными глазами, что за негодяй ваш муж.
— Ничего подобного я не увидела, сэр, — возразила Марселла, выдернув пальцы из липкой ладони баронета и бросив на него разгневанный взгляд. — По-моему, лорд Шербрук вел себя абсолютно хладнокровно и его сдержанность достойна восхищения, особенно учитывая ваш недостойный поступок: эту устроенную вами провокацию. Если кого-то и следует порицать, то именно вас.
— Меня?! — баронет растерянно заморгал глазами, потом, вздохнув, покачал головой и снисходительно улыбнулся. — Бедная моя Марселла, очевидно, жизнь с этим злобным зверем повредила ваш рассудок. Вы же сами слышали, что он говорил. Этот трус предпочел бы напасть на человека со спины, в темном переулке, чем честно сразиться с ним на поле брани.
— Гарет просто отказался драться с вами из-за такого пустяка, как партия в вист, — горячо возразила Марселла. — Что же касается остального, то даже ребенку понятно: Гарет против такой глупости.
— Можете думать, как вам угодно, но факт остается фактом: этот человек представляет опасность и для вас, и для кого угодно.
Сэр Финеас замолчал и огляделся вокруг. Убедившись, что переменчивое внимание толпы уже отвлечено чем-то новым, он придвинулся ближе к Марселле и торопливо прошептал:
— Вы могли бы находиться в безопасности, если бы сбежали от этого злодея и позволили мне защитить вас. Очевидно, вы понимаете теперь, что я питаю к вам нечто большее… чем просто симпатию. Мы могли бы быть счастливы вместе.
Марселла в изумлении смотрела на баронета, таращившего на нее свои маленькие глазки и нервно облизывавшего губы, слишком встревоженная, чтобы найти что-то смешное в этой ситуации. Несмотря на серьезность тона, в выражении лица джентльмена сквозила жадная похотливость, явно противоречившая почтительности, с которой сэр Финеас обращался к своей собеседнице.
Испугавшись, как бы он не принял ее молчание за сочувственное внимание, Марселла заговорила торопливо и возмущенно.
— Я уверена, что вы хотите лишь выразить озабоченность, но считаю ваше предложение неуместным и оскорбительным, — ответила она, также понизив голос. — Из уважения к нашему знакомству я лишь прошу вас больше не касаться этой темы. А теперь, сэр Финеас, позвольте мне пройти.
— Не отказывайтесь слишком поспешно, Марселла: Из-за связи с Шербруком ваша собственная репутация уже далеко не так безупречна. Если вы наскучите ему и он выбросит вас на улицу…
— …Тогда
— Как пожелаете… но боюсь, скоро вы пожалеете о своем поспешном отказе.
С этими словами сэр Финеас слегка поклонился и позволил Марселле пройти, прошептав ей вслед:
— Вы отлично понимаете, дорогая, общество не забудет сегодняшнее событие. Смею предположить, как только распространится слух о поведении вашего мужа на этом приеме, приглашений на подобные танцевальные вечера будет немного. И вы тоже окажетесь запятнаны этим скандалом.
Марселла остановилась, медленно повернувшись к баронету. При этом она холодно улыбалась, пытаясь скрыть раздражение. Черт побери, этот человек просто невыносим! Неужели он действительно считает, будто угроза отрицательного отношения света к Гарету станет для нее достаточно веской причиной, чтобы покинуть мужа?!
— В таком случае, сэр Финеас, мы с лордом Шербруком будем проводить вечера дома, — ясным голосом ответила Марселла, больше не заботясь о том, услышат ли окружающие ее слова. — Откровенно говоря, мне уже наскучили балы и маскарады. Если позволите, я собираюсь последовать примеру моего мужа и попрощаться с хозяевами.
С неожиданным облегчением Марселла вдруг поняла, что больше всего на свете ей сейчас хочется оказаться дома. Наконец-то она приняла решение о своем будущем. Несмотря на желание графа Вольфа, Марселла собиралась превратить их брак из простой условности в настоящий союз двух сердец.
Гарет зажег последнюю свечу и осмотрелся. Как в давно минувшие дни, спальня в его логове снова освещалась множеством свечей, разгонявших своим золотистым сиянием тревожную темноту. В небесах сейчас царила безоблачная ночь, и казалось, будто над головой раскинулся черный бархат. Воздух был насыщен запахом пчелиного воска, смешанного с ароматом курений, которыми пропитались висевшие когда-то на восточном базаре эти ковры и гобелены.
Здесь, в логове, Гарет снова стал Вольфом, волком, с радостью отбросившим шакалов высшего лондонского света.
«В большинстве своем они — всего лишь напыщенные ослы».
При мысли о столкновении с сэром Финеасом Тайболтом губы Гарета изогнулись в презрительной усмешке. Он сразу почувствовал враждебность этого человека, как только баронет присоединился к игрокам за карточным столом. Гарет не мог понять причины, но подозревал, что Сэр Финеас таит в душе злобу, гораздо более сильную, чем простое недоверие или неприязнь.
Вспышка баронета позволила Гарету дать выход собственному раздражению. Он почти жалел о том, что так и не условился с Тайболтом насчет встречи на рассвете. Но прелесть всей ситуации заключалась в том, что Тайболт был прав: Гарет действительно мошенничал, играя в карты.
Он усмехнулся, вспомнив об этом. Да, Роберт вполне оценил бы столь убийственную иронию. Поначалу Гарет вовсе не имел намерения ободрать гостей-картежников. Скорее всего, обыкновенная гнетущая скука коварно заставила его исподтишка поиздеваться над светским обществом. Впрочем, возможно, сам того не сознавая, он действительно хотел быть уличенным в мошенничестве, используя таким образом самое простое средство избавиться от такой обузы, как лондонский свет.