Тайные стражи империи
Шрифт:
«А позвольте спросить, Павел Капитонович, кучер пил водку?», – задал вопрос Аристарх Петрович.
«Я ничего такого не заметил», – удивлённо вскинул брови Сосновский.
«Странно, весьма странно!», – тихо сказал Новосильцев, и, пронзительно поглядев на Сосновского, коротко бросил: «Продолжайте!».
«В дороге эта дурёха, вдруг начала говорить мне о любви, что я умный
47
и красивый, что она жить без меня не может!», – раздражённо произнёс Соссновский. «Я был страшно зол на неё, и сказал, что она не в себе. Заявил, что между нами ничего быть не может, что
«И что же она?», – поинтересовался Аристарх Петрович.
«Да в неё, словно бес вселился!», – недовольно поморщился Сосновский и потёр затылок.
«Разрыдалась, выскочила из экипажа, побежала прямо в лес. Я, конечно, бросился вслед за ней. Испугался, что она может заблудиться в лесу.
Помню, что я кричал ей, что согласен на ней, жениться, только пусть она вернется. А дальше я почувствовал, как голова у меня разрывается от боли. Потом наступила темнота. Помню, только, как в тумане, сани и тело Вари рядом. Я думал, что это мне приснился кошмар. А дальше, я очнулся здесь, и пришли вы. Больше мне сказать нечего, кроме того, что я невиновен!».
Сосновский замолчал.
Аристарх Петрович, встал из-за стола, прошёлся по комнате, заложив руки за спину, и, остановившись напротив Павла Капитоновича, произнёс: «Ну, допустим, сударь, я вам верю! Но что скажет суд? Вы утверждаете, что потеряли сознание и ничего не помните! Однако, все улики против Вас. И это будет очень трудно объяснить присяжным. Сейчас всё складывается не в вашу пользу. А ещё меня чрезвычайно занимает вопрос, куда мог подеваться кучер?».
«Да я сам ломаю над этим голову! Меня словно кто-то нарочно опутал этими уликами»,– нервно воскликнул Сосновский.
«В таком случае, настоятельно советую вспомнить, кто мог желать вам зла. Подумайте хорошенько, об этом мы с вами побеседуем в следующий раз», – сказал Новосильцев.
Аристарх Петрович уже было, собрался уйти, но, вдруг, Сосновский спросил: «Скажите, а кто нашёл нас с Варей?».
Обернувшись к Павлу Капитоновичу, Новосильцев ответил: «Войковы, Михаил Иванович, учитель, Агата, его дочь, кучер их Кузмич».
«Я их знаю! И Варя и Агата из деревни Глуховки. Агата была подругой Вари. Они вместе работали в больнице, в Н-ске. Отец Вари, староста в деревне. А Войков там учитель в Земской школе», – воскликнул Сосновский.
«Ну, что ж, весьма любопытно! Вот с ними я и побеседую!», – сказал Новосильцев, и, вышел из камеры. Когда он ушёл, Павел Капитонович без сил рухнул на койку.
Подходя к своему кабинету, Новосильцев увидел, что его ждут посетители. Это был статный, русоволосый мужчина, лет сорока, юная черноволосая девушка, почти девочка, с удивительными зелёными глазами, и невысокий бородатый мужичок средних лет.
«Позвольте представиться Михаил Иванович Войков. Это моя дочь, Агата,
и, кучер Кузьмич.
48
Девушка смотрела своими огромными глазищами на Новосильцева.
«Ведьма, ну чисто ведьма, вот уставилась!», – подумал Аристарх Петрович, и, с удивлением увидел, что девушка вздохнула и отвела глаза.
«Эге,
«Имею честь представиться, следователь сыскной полиции, Аристарх Петрович Новосильцев. Это я вас вызывал. Я веду дело об убийстве Варвары Архиповой. Мне необходимо вас опросить, ведь тело было найдено именно вами», – отрапортовал Аристарх Петрович. «Так, что прошу в мой кабинет, по одному. Сперва, мне бы хотелось побеседовать с вами, господин Войков!», – заявил Новосильцев, и, пригласил Михаила Ивановича в кабинет. Затем, была очередь Кузмича.
Из их рассказа ничего нового Аристарх Петрович не узнал. Однако, его заинтересовало одно, чрезвычайно важное обстоятельство.
И Войков, и, Кузмич, утверждали, что именно Агата настояла, чтобы они поехали в город на ярмарку, когда другие уже начали с неё разъезжаться домой. «Что это, блажь избалованной девчонки, или она что-то предполагала и пыталась спасти подругу?», – задавал себе вопрос Новосильцев.
Наконец, в его кабинет, зашла Агата. Новосильцев пригласил девушку сесть, а сам молча перебирал бумажки. «Любопытно, очень любопытно, как вы себя поведёте, милая барышня», – думал Аристарх Петрович.
Вдруг, девушка совершенно спокойным голосом сказала: «Сосновский не убивал! Варю убил человек, который ненавидит Павла Капитоновича, и, жаждет мести! Да, Сосновский не ангел, но и не убийца! Настоящий убийца на свободе и он почувствовал вкус крови».
«Вот, как!», – изумлённо вскинул брови Новосильцев.
«А что вы мне можете сказать о Григории Климове? Ведь это именно он пригласил вашу подругу в театр, а потом устроил некрасивую сцену с Сосновским. Сейчас мы его разыскиваем».
«Он был влюблён в Варю. Григорий горяч, но отходчив и не способен причинить зло», – ответила девушка.
«А может, быть, тогда, милая барышня, вы мне и имя убийцы назовёте?», – с усмешкой спросил Аристарх Петрович.
«К сожалению, я не могу этого сделать», – грустно сказала Агата.
«То, что я вам скажу, может показаться полным бредом, но у меня есть Дар. Иногда, я могу видеть будущее. В своих видениях я видела убийцу. И это был не Сосновский. К сожалению, лица его я не смогла разглядеть », – произнесла Агата.
«Барышня, да вы в своём уме?», – рассердился Новосильцев.
«Здесь сыскная полиция, а не салон гадалки!».
«На вашем месте, я отреагировала бы точно так же!», – спокойно сказала Агата.
«Но, тем не менее, Аристарх Петрович, помните как там у Шекспира?
49
«Есть многое, на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»»*7.
«А вы, сударыня, у нас ещё и Шекспира цитируете! Отвечайте сию же минуту, зачем вы уговорили отца отвезти вас в город?», – потребовал Новосильцев.
«Я прошу вас, выслушайте меня. У меня было видение. Это как вспышка, картинка. Я видела, как Варя бежит по лесу, видела Сосновского, который пытался её догнать, и, что-то кричал. И я видела убийцу. Точнее, его чёрную тень. И я видела, как он сначала ударил Сосновского, а потом убил Варю».