Тайные убийцы
Шрифт:
Фалькон записал адрес. Когда он шел обратно по Лос-Ромерос к разрушенному зданию, ему позвонил Рамирес.
— Комиссар Эльвира только что сообщил, что мадридская полиция взяла Мохаммеда Сомайю в его магазине, — сказал Рамирес. — Недавно он одолжил свой грузовик племяннику. Удивлялся, что машина оказалась в Севилье. Племянник говорил ему, что собирается использовать фургон для местных перевозок. Сейчас они разыскивают племянника. Его зовут Трабелси Амар.
— Они пришлют нам его фотографии?
— Мы их попросили, — ответил Рамирес. — Кстати, к управлению полиции прикрепили переводчика с арабского — после того, как мы получили больше десяти звонков от наших друзей
— Ты когда-нибудь слышал о такой компании — «Информатикалидад»? — спросил Фалькон.
— Не слышал, — ответил Рамирес, совершенно не заинтересовавшись. — И вот вам еще новость. Идентифицировали вещество, которое мы нашли в кузове «пежо-партнера». Это циклотриметилентринитрамин.
— И что это такое?
— Так называемое НИВВ, «научно-исследовательское взрывчатое вещество», — произнес Рамирес с вибрирующим английским акцентом. — Его называют также «циклонит» и «гексоген». Это армейская взрывчатка высшего класса, ею начиняют, например, артиллерийские снаряды.
9
Обходя квартиры, Феррера нашла жильца, видевшего «пежо-партнер» вчера вечером — в понедельник, пятого июня. Фургон остановился на улице Лос-Ромерос, напротив мечети, и двое мужчин выгрузили из него четыре картонные коробки и несколько больших синих пластиковых пакетов. Описание этих мужчин ограничивалось тем, что они были молодые, спортивные, одетые в футболки и джинсы. Коробки были достаточно тяжелые: они переносили их по одной. Все привезенное отнесли в мечеть. Затем оба мужчины вышли из нее и уехали на фургоне. Фалькон велел ей продолжать поиск свидетелей в квартирах, а если необходимо, зайти в больницу.
На автостоянке комиссар Эльвира и судья Кальдерон заканчивали давать импровизированную пресс-конференцию; мэр и депутаты уже ушли. В разрушенном здании нашли еще одно тело — на седьмом этаже. Спасателям пока не удалось отыскать среди обломков ни одного человека, который подавал бы признаки жизни. Отбойные молотки обнажали решетку железобетонных перекрытий, а ацетиленовые резаки и электропилы разделяли перекрытия на большие куски, которые затем поднимали краном и грузили на самосвалы. Чем больше информации Эльвира и Кальдерон сообщали журналистам, тем больше вопросов на них обрушивалось. У Эльвиры это вызывало нескрываемое раздражение, но Кальдерон чувствовал себя хозяином положения, и журналисты смотрели на него с восторгом. Они были только рады, когда смогли сосредоточиться на обаятельном, энергичном Кальдероне после того, как Эльвира наконец покинул их и направился к детскому саду: в задней его части, в не пострадавших от взрыва классах, разместился временный штаб операции.
Репортеры узнали Фалькона и двинулись за ним, отсекая его от Эльвиры. В лицо ему тыкали микрофонами. Между голов идущих просунулись камеры. Скажите еще раз, как называется это взрывчатое вещество? Откуда его доставили? Террористы еще живы? Это террористическая ячейка? Она продолжает действовать в Севилье? Что вы можете сказать об эвакуации жителей центра города? Не было ли другой бомбы? Взял ли кто-нибудь на себя ответственность за этот теракт? Фалькону пришлось силой вырываться из этой толпы и потом приказать трем полицейским оттеснить репортеров от входа в детский сад.
— Joder, — выругался он. — Как стая шакалов.
— Рамирес только что сообщил мне про взрывчатку.
— Они забросали меня вопросами насчет нее. Но я ничего не слышал.
— Обычно ее называют НИВВ, или «гексоген».
— Гексоген? — переспросил Кальдерон. — Которым чеченские повстанцы в девяносто девятом взорвали жилые дома в Москве?
— Военные применяют его в артиллерийских снарядах.
— Помню, был какой-то скандал, связанный с тем, что чеченцы воспользовались отходами взрывчатки, которую какой-то правительственный научно-исследовательский институт продал мафии, а та, в свою очередь, продала ее террористам. Так российскую боевую взрывчатку использовали для того, чтобы взорвать самих же россиян.
— Типично русская история.
— Вам придется попотеть, — заявил Кальдерон. — Гексоген могли доставить сюда откуда угодно — из России, с помощью какой-нибудь чеченской террористической группировки, с иракских складов отслужившего оружия, из любой страны третьего мира, где недавно был вооруженный конфликт, после которого остались неизрасходованные боеприпасы. Эту дрянь могли привезти даже из Америки.
У Фалькона завибрировал мобильный телефон. Эльвира приглашал их на совещание с представителями Национального разведывательного управления и антитеррористического отдела Генерального комиссариата информации.
Приехали три сотрудника СНИ. Старшим у них был человек за шестьдесят, довольно привлекательный, с седыми волосами и темными бровями, с лицом бывшего спортсмена. Он назвался просто Хуаном. Пабло и Грегорио, два его помощника, были помоложе и обладали бесцветной внешностью менеджеров среднего звена. В своих темных костюмах они были практически неотличимы друг от друга, хотя у Пабло имелся шрам, тянувшийся от левой брови до корней волос. Фалькону было неуютно осознавать, что с того момента, как он вошел в комнату, Пабло не спускает с него глаз. Он задумался, не встречались ли они раньше.
От антитеррористического отдела КХИ явился лишь один представитель — старший инспектор Рамон Баррос, низенький, атлетически сложенный человек с коротко подстриженными седыми волосами и идеальными зубами, придававшими его брутальному и свирепому облику что-то зловещее.
Комиссар Эльвира попросил Фалькона кратко рассказать о том, что ему удалось выяснить к настоящему моменту. Старший инспектор начал с ближайших последствий взрыва и быстро перешел к обнаружению «пежо-партнера», к его содержимому и к тому, в какое время свидетели видели его на стоянке.
— Затем мы установили, что белое вещество, найденное в кузове фургона, — это гексоген, армейская взрывчатка: такую же, по словам моего коллеги судьи Кальдерона, использовали чеченские боевики, взорвавшие в девяносто девятом году два жилых дома в Москве.
— Не стоит верить всему, что пишут в газетах, — посоветовал Хуан. — Сейчас многие очень сомневаются, что это сделали чеченские боевики. У себя дома мы не склонны приветствовать «теории заговоров», но в России возможно все. Разумеется, катастрофы, подобные сегодняшней, естественно сравнивать с другими аналогичными терактами, чтобы выявить типичные черты. Но ошибки, которые мы допустили после одиннадцатого марта, показали, что типичных черт здесь не бывает. Это дело правительства — успокаивать панику, предлагая испуганному населению что-то вроде системного объяснения. Но наша задача — рассматривать каждую ситуацию как уникальную. Продолжайте, старший инспектор.