Тайные врата
Шрифт:
Но я не терял ни минуты в тот день на изучение драгоценных исторических документов.
И мне не пришлось долго искать.
Под бумагами я увидел план, сложенный вчетверо. Когда я раскрыл его, у меня задрожали руки.
Вот он – первоначальный план садов Ленотра!
32
– Canis lupus, это что значит?
– Собака-волк, это латынь.
– У меня
– Посмотри на всякий случай…
Эмма и Пьер вернулись в спальню Дэна и, сидя на огромной кровати, искали файлы, содержащие слово «собака», последние книги, оцифрованные Дэном на эту тему, все, что могло касаться этой темы.
Они перевели слова «собака» и «пудель» на десять языков, пытаясь найти некую тайну, ускользавшую от них. Безрезультатно.
– Понятно, – объявила Эмма, просмотрев файл Canis lupus. – Это список газетных объявлений. Помню, Дэн хотел сравнить цену живой собаки со стоимостью Кагэбэ.
Пьер удивился.
– Никогда не думал, что он занимался подобными мелочами!
– Ох, знаешь, Дэн всегда был непредсказуем.
Эмма опустила руки на колени. Пьер, стоявший у окна, поскреб пальцем выступающий кусочек штукатурки.
Какое-то время они молчали, пытаясь понять закодированный тайный смысл.
– Смотри, – сказал он, поворачиваясь к Эмме. – А если Баретт просто имел в виду, что надо искать рядом с собаками?
– А сейчас мы чем занимаемся?
– Нет, я имею в виду физически рядом с собаками: место, где находится их конура, корзина, миска, что еще у них бывает…
Звонок телефона не дал Эмме ответить.
– Это Брэд! Погоди секунду, ладно?
Она пошла к двери. Звонок Брэда был некстати, но – она бросила взгляд на часы на правой руке: в Сан-Франциско сейчас час ночи, – а он пытался созвониться с ней весь вечер.
– Как ты, малышка? Я беспокоюсь о тебе. Дорогая, мне не нравится, что ты сейчас во Франции.
Она хотела сказать Брэду, что в Париже сейчас не опаснее, чем в американских городах. И что, видимо, именно здесь решается судьба самой могущественной державы мира. Но промолчала, потому что больше всего ее взбесило, что он назвал ее babe – малышка. Ей не правилось, когда он ее так называл, но Брэд не изменял своим привычкам.
– Слушай, Брэд, у меня мало времени. Я занята… Да… Очень важно. Расскажу потом… Все хорошо, правда…
– Ты все еще в Арроманше?
– Нет, я в Версале, в доме Дэна.
– А! Отличная идея! Там ты в безопасности! Ребекка с тобой?
– Пока нет, но я надеюсь, она присоединится ко мне. Эмма не хотела говорить ему о том, что Ребекка беременна. Он и так скоро об этом узнает.
– Когда ты обратно в Сан-Франциско, darling?
– Не знаю. Как только закончу все дела!
– Мне не нравится, что ты во Франции, – повторил он.
Что еще? За этим последуют привычные тирады про Францию: «архаичная», «претенциозная»… Эмма знала, что Брэд считал французов непревзойденными только в любви. «Это я хотя бы проверил», – говорил он с улыбкой, бросая на Эмму красноречивый взгляд.
– А с акциями «Контролвэр»
Эмма едва не ответила мужу: подожди день или два. Если у нас все получится, они взлетят с невиданной скоростью; если нет, упадут очень надолго. Сейчас ей казалось, что события скорее будут развиваться по второму сценарию. Но если она все расскажет Брэду, то нарушит закон. С такими вещами Эмма не шутила. В «Беркинс энд Шеннон» она уволила одного сотрудника, который нравился ей больше всех остальных, за то, что он играл на бирже в свою пользу, используя информацию, полученную на работе. Его уволили в течение часа. Десять минут на сбор вещей. Такой непреклонной, как в тот день, Эмма не была никогда.
Кроме того, в глубине души она сейчас понимала: согласиться на то, чтобы Брэд продал акции «Контролвэр», – все равно что предать память о Дэне. Пережить его смерть еще второй раз.
– Делай как хочешь, – процедила она, – сейчас у тебя больше информации, чем у меня.
– Эмма, в чем дело? Милая, мне так тебя не хватает, я…
Сигнал – звонок по другой линии – прервал нежности Брэда.
– Ребекка звонит, отключаюсь! Поговорим вечером. Обнимаю.
– До вечера. Люблю тебя.
«Люблю тебя»… Переключаясь на звонок Ребекки, Эмма подумала о том, насколько машинально Брэд произносит эти слова.
Она часто видела на его прикроватной тумбочке книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Первая заповедь (для него): говорить своей женщине «люблю тебя» два или три раза в день, чтобы она чувствовала себя уверенно (и оставила в покое).
– Мама, ты где? – кричала Ребекка.
– Милая, я в Версале, в доме Дэна Баретта. Вилла «Трианон». Помнишь, я тебе рассказывала? Ты не смогла бы приехать? Лучше поговорим при встрече, да, дорогая моя девочка?
Эмма чувствовала, что дочь пытается уклониться от ответа.
– Знаешь, мам, говорить не о чем. Я решила. Аборта не будет.
– Послушай, не будем сейчас это обсуждать! Телефон может отключиться в любой момент. Ребенок – это очень серьезно…
– Это ты мне говоришь?
Эмма прикрыла глаза: Ребекка задела больное место. Она решила не реагировать на замечание дочери.
– Может, запишешь адрес? Улица Фобур-Сент-Анту-ан, дом пятьдесят семь. Приедешь, как сможешь, хорошо? Сегодня после обеда?
Эмма отключилась, так и не получив никакого ответа, и сказала себе, что, скорее всего, Ребекка не приедет. Затем вернулась в комнату «Я». Пьер посмотрел на нее, по его глазам Эмма поняла: он догадался о ее проблемах. Но спрашивать ни о чем не стал.
– О чем мы говорили перед тем, как мне позвонили? – спросила Эмма.
– Что надо обыскать место, где жили собаки Элси.
– Только вот никто не знает, где это…
– Вчера вечером, когда мы приехали, у входа, по сторонам аллеи, я видел две конуры.
А ведь он прав. Эмма даже не подумала тогда, зачем они нужны: цепи есть, а собак нет.
– Так пойдем? – предложил Пьер.
Они спустились по большой лестнице и быстро вышли во двор. Было уже одиннадцать, солнце на безоблачном небе ярко освещало Большой канал, оранжерею, оба Трианона. Мог ли такой прекрасный день закончиться апокалипсисом?