Тайный агент
Шрифт:
— Должно быть, я ошиблась. Посмотрите, у него дверь заперта? Вы ведь все равно мимо идете.
— Мне бы не очень хотелось это делать.
— Не валяйте дурака. Я заперла ее минуту назад.
Он пролепетал:
— Теперь она открыта.
Д. мог видеть в зеркале отражение ее лица. На нем было написано нечто большее, чем просто страх. Казалось, она что-то просчитывала в уме и одновременно прислушивалась. Ему пришло в голову, что она вряд ли захочет позвать полицию, пока краска наверху еще не высохла и запах ее наполнял весь дом: чем меньше пришлось бы
— Наверное, вам только показалось, что вы ее заперли. Он бы не решился.
— А голос был чей?
— Но это же был мистер Мукерджи...
— Ну что ж, — сказала она, — вот и он. Спросите его сами.
Дверь в холл отворилась. Он видел в зеркале ее глаза, сосредоточенные, обдумывающие... Она сказала:
— Вы что-то поздновато сегодня, мистер Мукерджи. Мне показалось, что я слышала ваши шаги минут десять тому назад...
— Нет, мадам, это был не я. Я был занят, очень занят... у соседей.
— О боже, — сказал мистер К., — тогда это был...
— Так чем вы были заняты, мистер Мукерджи?
— Вы не обидитесь? У вас есть поговорка «представление продолжается», так ведь? Когда бедная девочка совершила самоубийство, этот факт показался мне интересным для социологии. Вы знаете, миссис Мендрил, ведь мы, социологи, изучающие поведение людей, всегда, так сказать, на службе.
«Что это значит?» — подумал Д. Он ничего не мог понять.
— Поэтому я стал собирать данные об этом деле. Все поводы для ее смерти — женатый человек в Хайбэри, парень из Ламбера — все это, конечно, не соответствует действительности, но дает возможность проследить за ходом их мыслей. Мы, конечно, знаем, что приезжий джентльмен...
— Послушайте, — сказал мистер К., — послушайте. Я здесь не останусь. Позовите полицию.
Мистер Мукерджи продолжал с упреком:
— Кроме того, я столкнулся со множеством примеров истерической реакции. Это должно заинтересовать вас, миссис Мендрил. Тут есть женщина, которая утверждает, что видела, как девочка упала. На самом деле она этого не видела.
— Не видела?
— Нет. Потому что она показывает на другое окно. Все остальное верно. Но она начиталась газет, видите ли, и домыслила то, чего не хватало: будто вы были там наверху и старались удержать ее... Что кто-то кричал... Но она указала на другое окно. Это очень интересно, я думаю.
— Что вы делаете со всей этой информацией? — спросила управляющая.
— Перепечатываю на машинке и отправляю нашему руководству.
— А они все это публикуют?
— Они заносят сведения в картотеку. Потом они войдут в сводный справочник, конечно, без указания моего имени. Мы работаем, — сказал он с сожалением, — для науки.
Мистер К. сказал:
— Вы должны позвать полицию.
— Не будьте идиотом, — резко ответила управляющая и пояснила мистеру Мукерджи: — Ему чудится этот человек — знаете, тот, кто довел ее до самоубийства. Он видит его всюду.
Мистер Мукерджи сказал автоматически:
— Это очень интересно. — Он чихнул. — Пахнет краской. Как интересно —
— Что вы имеете в виду, какие следы? — возбужденно спросил мистер К.
— О, я имею в виду пятна, грязь... словом, вещи, которых избегают в хороших гостиницах... Вы и раньше собирались заняться ремонтом? Или это суеверие? Может быть, все это из-за того, что здесь умер человек? Видите ли, в Западной Африке есть племена, которые уничтожают хижину, одежду — все, что принадлежало покойнику. Им хочется забыть о недавней смерти. Мне очень хотелось бы установить: ваше желание все перекрасить — того же рода?
Мистер К. сказал:
— Я пошел. Я не могу больше этого слушать. Если вам нужна помощь...
Внезапно Д. осознал, что он тоже виден управляющей в том же зеркале. Их глаза встретились. Она медленно выговорила:
— Не беспокойтесь за меня. Здесь мистер Мукерджи. Это вам нужно быть осторожнее. — Она добавила: — Вы хотите посмотреть на умершую, мистер Мукерджи?
— Да, если это вас не затруднит. Я принес маленький букетик. Это суеверие, но оно имеет практический смысл. Запах...
— Обычно я не разрешаю держать в комнатах цветы, но в данном случае, я думаю, это можно.
Д. внимательно следил за ней, и она выдержала его взгляд. В приключенческих романах, подумал он, герои умеют стрелять даже вот так — ориентируясь по отражению в зеркале.
— Я ухожу, Мари, — сказал мистер К., явно надеясь услышать от нее что-то большее, чем просто сухое предостережение. А она словно подталкивала Д. своим взглядом на самый отчаянный шаг. Да, сильная натура, такая призналась бы последней. Квадратная, с пятнистым лицом, решительная — она, казалось, сама выдавала ему жертву на расправу.
Мистер Мукерджи сказал:
— Минуточку. Мне кажется, я забыл очки в столовой.
Д. вынул из кармана пистолет, ожидая.
— Не беспокойтесь, мистер Мукерджи, — сказала управляющая, — вы найдете их у себя в комнате. Мы всегда кладем на место забытые вещи.
Она взяла его под руку и повела вверх по лестнице. Мистер Мукерджи нес несколько растрепанных цветов, завернутых в газету.
Это преступление, казалось, изменило все в мире. Они думали, что уберут его с дороги, сами оставаясь в безопасности. Но получилось наоборот, именно ему сейчас ничего не грозило... И единственной его целью было отомстить этим людям. А они — они были рады теперь присутствию мистера Мукерджи, как утром радовался тому же он сам.
Дверь, ведущая на улицу, захлопнулась. Д. вышел вслед за мистером К. Тот шел быстро, не оглядываясь. В руке у него был зонтик. Они шагали по направлению к Грейз-Инн-роуд — Д. в двадцати шагах сзади. Он не пытался скрываться. Уж едва ли у мистера К. хватит мужества окликнуть полицейского. Внезапно с отчаянной решимостью К. бросился к автобусной остановке: должно быть, он услышал позади себя шаги. Он повернулся и посмотрел на Д. Сигарета в его руке дрожала. Он сказал:
— Простите, у вас нет огня?