Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы
Шрифт:
Иероглиф «ай» во фразе (7), переведённый здесь как «любить», в древности имел значение «ценить», а если трактовать шире, — «усматривать истинную ценность» и не носил оттенка влюблённости и тем более самовлюблённости. Поэтому здесь речь идёт о том, что мудрецы умели находить в себе высшее начало Дао и ценить его, не превознося своих достижений, что являлось особого рода даосским подвижничеством.
В ероятно, строки (1–2) представляли собой фольклорную поговорку или наставление в одной из старых мистических школ, это косвенно подтверждает и комментарий Ван Би на строки (1–4). Поэтому весь параграф построен как лаоистский комментарий на древнее высказывание.
§ 73
В
В этом параграфе ни разу не упоминается Дао, его целиком заменяет «Небо», что может свидетельствовать о том, что данный текст принадлежал более архаической школе, до формирования понятия «Дао». Но лаоисты переняли эту концепцию, близкую к их воззрениям.
В списках из Мавандуя в этом параграфе нет фразы (5), но, как и во всех остальных списках, она встречается в § 63, куда она больше подходит по общему смыслу. Вероятно, она вкралась как ошибка переписчика. По другим версиям, она была ошибочно включена в текст древними комментаторами как пояснение и постепенно вошла в основной корпус «Дао дэ цзина» в качестве канонического варианта.
§ 74
Палач (4) — весьма редкое и не характерное именование Дао, но всё же лишь Дао предопределяет судьбу людей и вещей. Лишь ему дано высшее право вершить судьбы людей, лишь оно являет собой Великого Мастера, и никто другой не имеет права осуждать или карать других. И человек должен вечно помнить об этой каре. Возможно, «Палач» выступает как персонификация смерти. Здесь слышится отголосок ранних поверий о «карающем» и таким образом дисциплинирующем начале мира, проявляющемся либо в виде злых духов, либо как «гнев Неба» (ср. § 29). Здесь же Дао выступает не только как «Палач», но и как «Мастер» — предельная концентрация непревзойдённого умения создавать и разрушать мир.
Во фразе (2) упоминаются некие «провинившиеся». Речь идёт о знатоках магических заклинаний, оккультных наук, а также обычных нарушителях закона. Всё это объединялось понятием «ци» — «необычное, неожиданное, странное».
Во фразе (5–6) о Великом Мастере (Да Цзян) речь идёт именно о созидателе, творце, неком Великом ремесленнике или Великом Архитекторе, который созидает всё сущее вне деяния.
Бошу (1):
Когда народ не боится, что его убьют.
§ 75
Авторство этого параграфа вызывало много сомнений у комментаторов, вероятно из-за своего излишнего критицизма, хотя тема этого отрывка лежит в общем ключе с § 53, 72, 77. По одной из версий, сам Ван Би, взглянув на этот параграф, заметил: «Я думаю, что это не работа Лао-цзы» [15].
Бошу (1):
Человек голоден, поскольку слишком стремится к пище.
Бошу (5):
Народ презирает смерть, ибо слишком ценит свою жизнь.
§ 76
Бошу Б (5):
Мягкое, слабое, уступчивое и малое идут стезёй жизни.
Ван Би и Бошу (6):
Оттого сильному войску не победить.
Бошу Б (1):
Разве не напоминает Путь Поднебесной натягивание лука?
Бошу (12–13):
Может
Бошу (15):
Именно так поступали мудрецы и не обладали этим.
§ 78
Мудрец в тексте назван древним титулом «правитель алтарей и амбаров», то есть таким человеком, который сочетает в себе функции первожреца и старейшины, управляя как небесными, так и земными силами. Фраза (8–9) дословно звучит так: «Тот, кто берёт себе грязь (иероглиф «гоу» также обозначает «пороки», «скверна»«) государства, зовётся правителем алтарей и амбаров». В её подтексте лежит древняя церемония, когда правитель, передавая своему подданному часть территории, вручал ему, стоя на холме, ком грязной земли [250, 452–453]. Объяснение последней фразы (12) мы можем найти в §§ 41 и 45.
Бошу (2):
Но в противостоянии твёрдому и сильному ничто не победит её.
Бошу Б (4):
Вода одолевает твёрдое, а слабое одолевает сильное.
§ 79
Существуют разные версии по поводу смысла «бирки» (4). Очевидно, что речь идет о договорной бирке (цзе), при помощи которой в эпоху Чжоу заключались договора купли-продажи, займа денег или зерна. В этом случае бирка служила особым видом контракта или векселя. Она изготавливалась обычно из бамбука, в её середине вырезалось изображение, а по краям наносились надписи, например, имя владельца, количество занятого зерна. После заключения сделки бирка разрубалась на две части, часть бирки оставалась у продавца, вторая — у покупателя. Обычно в Китае правая часть бирки оставалась у ведущей стороны или у старшего партнера в сделке, в то время как левая часть переходила к младшей стороне. В частности, в случае займа зерна левая часть бирки оказывалась у занимающего, а правая часть — у дающего взаймы. Таким образом, правая часть бирки — знак богатого владельца, который даёт взаймы и всегда имеет право потребовать долг обратно. Однако проблема заключается в разночтении, которое встречается в разных вариантах текста: в Бошу А речь идет о том, что мудрец берет «бирку в правую руку» или «правую бирку», а в Бошу Б, также как и в канонических вариантах, речь идет уже о «левой бирке».
Почему же произошла замена «правой части» на «левую»? Предположительно, это может быть связано с пассажем из § 31 (4–5): «Благородный муж, будучи дома, предпочитает левую сторону, а отправляясь в поход, — правую». Таким образом «левая сторона» оказывается знаком благородного мужа, в то время как «правая сторона» связана с похоронными обрядами. По другим версиям, Бошу Б, говоря о том, что мудрец предпочитает находиться в «нижней позиции», не демонстрировать ни своего величия, ни своего преимущества, поэтому выбирает левую часть бирки, т. е. подчиненную. В общем, это согласуется с общей концепцией ускользания, самосокрытия и «нижней позиции», которая присутствует во многих параграфах (см., например, § 60).
Но мудрец поступает иначе: он даёт и не требует воздаяния, дарует, но не даёт взаймы.
«Дао дэ цзин» постоянно подчёркивает абсолютное равнодушие, «негуманность» природы по отношению к человеку (8–9). Иероглиф «юй» в строке (9) может трактоваться и как «воздаяние», и как «помощь», поэтому некоторые древние комментаторы усматривали во фразе (8–9) скрытый смысл: не столько Небесный Путь помогает человеку, сколько сам человек может добиться этой помощи, которая будет исключительно его личной заслугой.