Тайный Союз мстителей
Шрифт:
Альберт уже замахнулся, чтобы ударить Сынка, но тут отворилась дверь и вошел учитель Линднер.
После уроков у Альберта уже пропала охота драться. Он решил созвать всех членов Союза на военный совет в «Цитадели».
— Оболванить людей они хотят костром своим! — заявил Альберт, сплюнув на пол. — Начнут заливать о прогрессе, справедливости. На самом-то деле справедливости нет, вообще нет! Вот как оно!
Калле взъерошил свои курчавые волосы.
— Это, конечно… — протянул он. — Но чуть-чуть-то справедливость есть. Синим Линднер тоже спуску не дает.
— Вот еще один болван на мою шею! Как будто я об одном Линднере сейчас говорил. — Альберт побагровел
— Вроде как прав наш шеф, — заметил немного погодя Друга, сдунув волосы со лба. — В большом-то справедливости нет — насчет излишков, например, и беженцев… Не знаю я… — Он пожал плечами.
— Хоть один нашелся, кто понимает, в чем дело, — примирительно проговорил Альберт.
— Почему это «один»? — возмутился Длинный. — Что такое справедливость, я не хуже вашего знаю.
Некоторое время Манфред мялся в нерешительности, но в конце концов сказал:
— Я тоже так думаю, как вы. У нас в Богемии, например…
— Во-во! — прервал его Альберт, не желая, чтобы мстители отвлеклись от темы. — И у вас в Богемии происходит то же самое.
Ганс смотрел своим синим и своим карим глазом на Альберта и молчал. Он и так был на стороне шефа, но не из убеждения, а скорей из злобного чувства, ставшего для него чем-то привычным.
— Ну и что ты думаешь делать? — задал вопрос Длинный.
— А мы их возьмем и разгоним, когда они соберутся у костра! — ответил Альберт.
— Так ты их и разогнал! — вставил Друга, скривив губы, словно только что услышал плоский анекдот. — Может быть, и ты, Альберт, тоже притворишься призраком с такими вот глазищами?
— Брось трепаться! Мы им патронов подкинем в костер! Поглядишь, как пионеры улепетывать будут, когда те начнут взрываться.
Мстители сидели молча, прищурив глаза, кое-кто ковырял в зубах.
— Нет, нельзя! — решил наконец Длинный. — Может покалечить кого-нибудь.
— Верно, — согласился Друга, — это опасно! Попугать можно, но и только. — Друга с неприязнью обдумывал предложение Альберта. Ему оно казалось совершенно неинтересным.
— Так и сделаем, — снова заговорил Альберт. — А то они еще подумают, что мы хвосты поджали после этой истории с маслом и сидим, забившись в конуру. — И Альберт принялся убеждать свою команду. Вызвать воодушевление, как бывало прежде, ему не удалось, но в конце концов все согласились с ним.
— Послушай, Альберт, а что, если патроны пулями в землю ткнуть? Пуля ведь при взрыве вниз должна пойти, — спросил неожиданно Ганс.
— Кажется, да, — ответил Альберт. Другие себе это тоже так представляли. — Или как ты считаешь, Друга?
— Я?.. Чего это? A-а… конечно. — Друга совсем не о том сейчас думал и так и не понял, о чем речь.
Он решил сразу после этой операции с костром непременно поговорить с Альбертом. До этого не стоило. Альберт не выслушал бы его до конца, вспылил бы, и все. Должен ведь быть какой-то путь к миру между мстителями и пионерами! Зачем вообще теперь Тайный Союз? Но почему это так трудно? И почему он, Друга, все еще считает, что мстители правы? А раз так, то мыслимо ли вообще примирение?
— Решено! — сказал теперь Альберт. — Кто из вас видел, собрали они уже хворост на костер или нет?
— Только завтра после обеда пойдут собирать.
— Поздновато! — определил Альберт. — Тогда патроны тоже только завтра придется в землю
— Я! — тут же вызвался Ганс и даже встал. При этом он похлопал себе по штанам и куртке, хотя на них и грязи-то никакой не было.
…Этот костер был зажжен во имя мира. Потрескивая, он взметал искры до самых звезд. И звезды, словно понимая мирные чаяния людей, светили в эту ночь необыкновенно ярко. Вокруг полыхавшей горы огня собрались сотни людей. Все в деревне, кто мог ходить, пришли сюда. Многие из простого любопытства. Однако очень скоро не осталось равнодушных зрителей — всех захватила торжественность этого события. Ибо вместе с пламенем разгорались надежды.
Все ребята — члены Тайного Союза мстителей держались в стороне от остальных школьников. Неожиданно их охватило чувство сожаления, что они внезапно прервут этот праздник, так похожий на клятву во имя торжества жизни. Но пути назад уже не было. Шульце-старший, встав на кучу щебня, призывал собравшихся:
— Все люди, кто бы вы ни были, соединяйтесь в борьбе за мир!
— Германии нужен мирный договор!
— Дайте по рукам тем, кто расколол нашу родину. Они хотят войны!..
— Требуйте уничтожения всех атомных бомб!
— Крестьяне и рабочие, крепите единство! У нас общий враг, и счастье наше тоже неделимо!..
Своими медвежьими лапищами он рассекал воздух, и лицо его пылало от гнева на всех врагов рода человеческого. Он часто запинался, прерывая начатое предложение, перескакивал с одной мысли на другую. Но он говорил честно и открыто. Его внимательно слушали. Иронические выкрики не прерывали его речи, и слова его доходили до самого сердца. Не всегда же путь к сердцам людей закрыт!
Подняв кулак к небу, Шульце воскликнул:
— Миру — мир! Долой войну!.. — и сбежал с кучи щебня, сразу же исчезнув в толпе.
Аплодисменты заглушали треск костра. Теперь на куче щебня стоял учитель Линднер. Лицо его казалось помолодевшим. Высоко подняв голову, он улыбался. Воцарилась глубокая тишина. Линднер прочитал стихотворение Готфрида Келлера «Весенние надежды»:
Дыша фиалковою новью, Мечтой, надеждой, вешним сном, Песнь, вдохновленная любовью, Витает над земным челом. То возлелеянная нами Песнь торжества и красоты О мире между племенами И правоте людской мечты. Чтоб, к горним устремясь пределам, Весь род людской поведать мог, Что у него на свете белом Один король, закон и бог. Надежды этой светоносность, Земной любви благую весть Лишь зависть черная да косность Мечтой безумной смогут счесть. Но, кто с надеждой распростился, Пускай клянет свою судьбу: Напрасно он на свет явился. Он жив, а будто спит в гробу [11] .11
Стихи в переводе А. Голембы.