Тайный враг
Шрифт:
— Нужно поговорить.
— Я занят. О таких визитах воспитанные люди договариваются заранее, — буркнул следователь.
— И все-таки тебе придется меня выслушать, если ты не хочешь, чтобы со своим разговором я отсюда отправился прямо к твоему руководству.
Николай Николаевич усмехнулся:
— Знаешь, меня на моей должности и не такие пугали. Артем демонстративно повернулся к двери, но следователь его остановил:
— Говори быстрее, у меня времени мало.
Артем вернулся.
— Слушай внимательно, — сказал
— И что? — спросил следователь.
— И то, что практически ни одно твое действие не может быть названо законным и профессиональным.
— Не тебе судить, — оборвал Николай Николаевич.
— Это верно, судьи найдутся. Которые по достоинству оценят все твои подвиги. Им будет очень интересно, кто тебе заплатил и сколько, чтобы ты начал рассматривать Доминику Никитину как обвиняемую. Как ты подкинул ей ампулы, как упек ее в психушку.
Следователь вскочил:
— Это уже слишком!
— Я тоже так думаю, — кивнул Артем. — Ты — коррупционер, и я практически уже могу это доказать. Мне пока не хватает некоторых частностей. Но я их нарою, будь уверен.
Следователю не надо было долго объяснять:
— Кто ты вообще и чего от меня хочешь?
— Может быть, я тебя не посажу, пока мне не хватает доказательств, но посеять к тебе крепкое недоверие я смогу, и я это сделаю. Слушай внимательно и запоминай. Я добьюсь того, чтобы ты заменил Никитиной меру пресечения на подписку о невыезде. И немедленно, слышишь, немедленно выпустил ее на свободу. И второе. Я хотел сказать тебе, что деньги, которые ты получил, не стоят потери лица, честного имени и положения в профессиональной среде. Подумай над моими словами. Я от этого дела не отступлюсь.
Следователь задумался. А затем резко повернулся и вышел из кабинета.
В Озерках Коркины жили насыщенной «семейной жизнью». Дети отнимали много времени, особенно у Михаила, который прикипел к ним душой. Однажды к Коркиным на прогулке подошла незнакомая женщина с маленьким ребенком. Она назвалась Валентиной и сообщила, что живет с ними в одном доме. Супруги даже не подозревали, что она подошла к ним вовсе не случайно. Когда вернулись с прогулки и Татьяна подняла сумку с игрушками, Михаил забрал ее со словами:
— Дай мне. Тебе теперь нельзя поднимать ничего тяжелого.
Но Татьяна думала о другом:
— Миша, а ты знаешь Зинаиду Прокофьевну?
— Ты о ком? — не понял Михаил.
— Соседка, о которой эта Валя говорила. У нас в доме такой вроде нет.
— А ты всех тут знаешь? Дом-то многоквартирный.
— А ты? — спросила Татьяна.
— Я не в счет, меня и дома-то никогда не бывает. И потом, я кроме тебя никого не вижу. А сейчас — особенно. Дети, руки мыть, скоро обед.
Татьяна поднялась:
— Пойду что-нибудь приготовлю.
— Нет-нет, я сам, я все сам, — вскочил Михаил. —
Во время обеда Лёля спросила Михаила:
— Пап, а что ты сказал про братика? Когда он появится?
Татьяна одернула ее:
— Не вертись и не говори с полным ртом. Убери локти со стола.
Михаил терпеливо объяснил:
— Братики появляются только у девочек, которые хорошо себя ведут и слушают маму.
— А сестрички? — спросила Лёля. — Маму можно не слушать и тогда будет сестричка?
— Ну вот, результат твоего воспитания, — укорила Татьяна. — Сюсюкаешь с ними, а они потом на голову садятся. Сперва в детдоме их распускали, потом ты взялся завершить процесс.
Михаил не хотел ссориться:
— Тань, не надо, а? Лёлька ничего плохого не хотела сказать. Ты просто раздражительная стала, это понятно. Но мы с девчонками тебе будем помогать. Мы тебя любим, правда, Лёлька, правда, Катюша?
— Да, — подтвердила Лёля. — Мы будем слушаться — мы хотим братика.
— Ну-ка, давайте расскажем маме стишок, который мы сочинили, пока ее дожидались, — предложил Михаил. — Три-четыре. Два зайчонка на подушке, это — Лёлька и Катюшка, их два зайца гладят лапой. Это мамочка и…
— И папа! — радостно завопила Лёля.
В это время Лёлина биологическая мать Косарева собиралась в дорогу.
— Самвельчик, ты дома будешь? — нежно пропела она.
— Что? А, нет. Сейчас на рынок пойду, вечером вернусь, — ответил Самвел, думая о чем-то своем.
— А меня, может быть, несколько дней не будет, ты не волнуйся, — предупредила Косарева.
— А почему Самвел должен за тебя волноваться?
— О, Самвел Михалыч, вы снова меня отталкиваете. Меня ваша новая манера все больше интригует… Ну, да ладно, позже разберемся. Перед приездом дам знать. Как привезу детей, спрячу их в подвал. Так, чтоб даже охрана не видела.
— Не вздумай снова мою машину взять, — предупредил Самвел. — Она мне здесь нужна.
— И не собиралась даже. Слишком она у тебя приметная, а мне сейчас реклама ни к чему. Смотри, не забудь с заказчиком созвониться. А о товаре я позабочусь. Так что, Самвел Михалыч, пожелайте мне ни пуха ни пера на дорожку!
Самвел махнул рукой:
— Катись к черту.
Надежда все-таки взяла его машину и уехала в Озёрку. Самвел не сразу обнаружил, что машины на месте нет.
— Машину вымыл? — спросил он у охранника.
Тот кивнул.
— Что головой мотаешь — смотри, отвалится когда-нибудь. С шампунем помыл, как сказано было? Опять мотает! Что, тяжело «да» сказать? Ладно, подгоняй сюда, мне ехать пора.
— Так это, на ней Надежда уехала… — сообщил охранник. — Ты ж ей разрешил.
— Кто разрешил? — возмутился Самвел. — Ты от меня такие слова слышал?