Тайный враг
Шрифт:
— Артем, это преувеличение… — суетливо стал объяснять Юрий Владимирович. — Дианочка не так поняла… Не нужно Доминике этого говорить. Она ничего там не сможет сделать, только разволнуется.
— Но мне-то вы можете рассказать, что случилось? — настаивал Артем.
— Нет и еще раз нет. Я отказываюсь сейчас говорить на эту тему, — покачал головой Юрий Владимирович.
— Хорошо, — согласился Артем. — Разберемся позже. А теперь, извините, мне ехать нужно.
Артем ушел, а Юрию Владимировичу стало совсем плохо. Он прилег на диван,
— Я жизнь прожил и многое пережил, но в такой переплет попадаю впервые, — стонал Юрий Владимирович. — Как странно меняются люди в экстремальных обстоятельствах. Артем. Это же просто оборотень. Такой милый, такой симпатичный и вдруг…
— У него на кону большой куш, — заметила Диана.
— Зачем ты сказала про Ритку, Никуша расстроится.
— А чтобы посмотреть, как он закрутится. Пусть почувствует, как фирма уплывает у него из-под носа.
Вдруг Юрий Владимирович оживился:
— Мне нужно все это записать. Такие сюжеты не придумывают, их сама жизнь подбрасывает. Боже, я ли это? Что я говорю! В страданиях собственной дочери мне видится увлекательный сюжет. Мы, писатели, проклятый народ, Дианочка. Нам суждено питаться человеческими горестями.
— Вот и не стони, папочка, — это судьба. А лучше вставай и садись за машинку. Я потом твой текст наберу на компьютере.
Вечером Виктория Павловна и Анна Вадимовна задержались в директорском кабинете, чтобы обсудить неудачный визит к жене Артема.
— Знаешь, Аня, я тут хорошо обдумала все, что мы сегодня увидели и услышали… — сказала директриса, — и склоняюсь я, Аня, верить, что все это правда. Виноват твой Артем по всем статьям.
Анна кивнула:
— Да, бедная женщина. Так разволновалась, когда мы ей вдруг на голову свалились, едва не расплакалась. Понятно, почему она говорить отказалась.
— А кому охота признаваться, что ее ограбили и выбросили на помойку с ребенком вместе. Ты заметила, как маленький Артем на большого похож?
— Одно лицо, — подтвердила Анна. — Подумать только, бросить сына, обобрать жену… Просто исчадие ада какое-то. Невольно порадуешься, что Дианку это миновало. А она еще плакала, дурочка.
— Не в его вкусе, — заметила Виктория Павловна. — Бесприданница. Он у нас только крутыми бизнесменшами интересуется.
— Так-то оно так. Только знаешь, Пална, не показалась мне эта Антонина крутой бизнес-леди… — задумчиво заметила Анна.
— А ты в своей жизни много их видела? Крутых-то? Вот и молчи.
— Просто я подумала: обреченная она какая-то, поникшая. Такие фирмы не открывают.
Но директриса не согласилась:
— Да может, она только сегодня такая — настроения нет. А в другие дни — орлиный взор и волчья хватка.
— Как же он тогда облапошил ее? С волчьей-то хваткой? — спросила Анна.
— Да, наверное, влюбилась в него, как твоя Дианка. Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не соображала. А он и воспользовался, подлец. Как все мужики…
— Ну,
Виктория Павловна улыбнулась и согласно кивнула.
Юля с Татьяной собрались на большой совет. Надо было что-то решать.
— До сих пор в себя прийти не могу. В голове прямо кондиционер какой-то, все мысли выдувает. А что ты обо всем этом думаешь?
— Думаю, что нам сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Нужно остыть и переспать с этими новостями.
— Лично я предпочла бы переспать с кем-нибудь другим, — заметила Юля.
— Юля, сейчас наша жизнь решается, а не ля-ля. Призываю тебя к серьезности и ответственному отношению к нашим судьбам.
— Я что, я — ничего.
— Юля, давай впервые в жизни поступим, как взрослые умные девочки. Будем работать и на тех, и на других. И на сторонников старой власти, и на представителей новой. А пока чаша весов явно клонится к новым, — рассуждала Татьяна.
— Перебежим, как крысы? — возмутилась Юлька.
— Крысы — это те, кто покидает тонущий корабль раньше времени, — заметила Татьяна. — А мы с тобой, наоборот, ищем способы нашего спасения. У тебя как, есть идеи насчет собрания акционеров? Какими аргументами мы их раскатывать будем?
— Нужно подумать. Раскатать теоретически можно. В конце концов, не дураки же они дожидаться, когда этот наш «Титаник» пойдет ко дну окончательно.
А выбор кандидатур на пост гендиректора предельно скуден. Доминика под большим вопросом, Сергей… Не мне тебе рассказывать, что такое Сергей. А уж от Амалии на ключевом посту — просто крестись и беги.
Татьяна положила руку на Юлькино плечо:
— Вот и я говорю, коллега. Не крысы мы. А настоящие и единственные патриоты этой компании. Так давай же вместе подумаем о всеобщем благе.
— А даже если мы и крысы, то уж во всяком случае — две самые умные и симпатичные крыски на всей этой посудине, — засмеялась Юлька.
Сергей без стука вошел в кабинет к Амалии Станиславовне и молча развалился в кресле.
У Амалии брови поползли вверх.
— Это что еще за пантомима, Сергей Анатольевич? — поинтересовалась она.
— Я бы хотел переадресовать это вопрос вам. Ваш комментарий к последним событиям, уважаемая Аномалия Станиславовна? Другими словами: чаво это у нас тут творится в натуре?
Амалия передернула плечами:
— Не опускайтесь до рыночного уровня.
— Именно, именно рыночного. С сегодняшнего дня этот уровень и станет у нас планкой, к которой нужно будет стремиться и фирме, и людям, которые в ней работают. И потому повторяю вопрос: каким образом, уважаемая Аномалия Станиславовна, вы допустили этот беспредел?
Амалия поднялась из-за стола:
— А почему вы пришли с претензиями ко мне? Разве не вы у нас с недавних пор влиятельнейший член руководства?