Тайный заговор
Шрифт:
Внезапно Жюльетт толкнула Бродку. На улице перед клиникой стоял маленький «фиат» с надписью «Пицца-сервис от Бальдассаре». Скорее всего, они проглядели бы автомобиль, не будь он припаркован посреди тротуара.
— Он, наверное, пошел в больницу к своему дяде. Подождем, пока он выйдет? — спросила Жюльетт.
Бродка кивнул.
Спустя десять минут, прошедших в молчании, в дверях клиники показался Бальдассаре. Выглядел он подавленно.
Бродка и Жюльетт подошли к нему, выразили свои соболезнования и рассказали, что договаривались
Наконец он поднял глаза.
— Возможно, я смогу вам помочь. Дядя Арнольфо был мне очень близок. Он рассказывал, о чем идет речь, и я знаю, что для него имела значение не только финансовая сторона дела.
— Итак, вам известно, что ваш дядя требовал за свою информацию денег? — спросил Бродка.
Бальдассаре кивнул.
— Он говорил мне об этом.
— Он сказал вам о том, что хотел предложить взамен? Ваш дядя намекал моей жене, что у него есть кое-что интересное для нас. Если вы сможете сообщить нам, что он вам рассказал, мы в долгу не останемся.
Как и все итальянцы, Бальдассаре испытывал непреодолимую страсть к деньгам, и, как и всем итальянцам, ему было трудно в этом признаться. Поэтому он сказал вовсе не то, что, вероятно, имел в виду.
— Синьоры, деньги не так уж важны, если я смогу вам помочь. Кроме того, это будет в память о дяде Арнольфо, упокой Господь его душу.
Бродка и Бальдассаре договорились встретиться на следующий день, но Жюльетт на этой встрече присутствовать не могла: ее ждало судебное разбирательство в Мюнхене.
Из аэропорта Жюльетт направилась прямо на виллу Коллина, расположенную в Богенхаузен, респектабельном районе города. Ей нужно было забрать свою одежду и необходимые бумаги. Она боялась столкнуться с мужем, хотя знала, что в первой половине дня профессор обычно находился в клинике.
Когда она открыла входную дверь, в нос ей ударил неприятный запах. Казалось, в доме неделю не проветривали. В гостиной она увидела две кучи вещей. Прошло немало времени, прежде чем Жюльетт поняла, что это были ее собственные платья.
Она бросилась в спальню на втором этаже. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики выдвинуты. Судя по всему, тут постарался сумасшедший. Или пьяный.
Жюльетт охватила невыразимая ярость. Она сбежала вниз по лестнице, бросилась к телефону и заказала такси.
Водитель не понимал, что происходит, поскольку разъяренная женщина подгоняла его так, словно речь шла о жизни и смерти. Когда они доехали до клиники Коллина, Жюльетт сунула в руку водителя купюру, выскочила из автомобиля, забыв даже захлопнуть за собой дверь.
Секретарша в приемной подпрыгнула, увидев жену шефа, но ничего не сказала.
Она обернулась и ледяным тоном поинтересовалась у секретарши:
— Где он?
Женщина сглотнула и отвела взгляд. С трудом произнесла:
— Мне очень жаль, но… — И умолкла.
Жюльетт, заподозрив в молчании секретарши указания Коллина, набросилась на нее:
— Я хочу знать, где мой муж, черт побери!
Секретарша наконец обрела дар речи и смущенно пробормотала:
— Следуйте за мной, пожалуйста.
Она повела Жюльетт по лестнице на четвертый этаж, до двери в конце коридора. Жюльетт нажала на ручку, дверь открылась, и она влетела в комнату. Она ни на секунду не задумывалась о том, что может обнаружить за дверью. Из-за охватившего ее гнева Жюльетт видела перед собой только нагло улыбающееся лицо Коллина — как обычно бывало в таких ситуациях.
Но уже в следующее мгновение Жюльетт ужаснулась. Коллин сидел в инвалидном кресле. Его голова была зафиксирована при помощи длинных сверкающих стальных болтов и зажата в нечто наподобие тисков. Неподвижный, как египетская статуя, он смотрел на Жюльетт. От этого зрелища ей стало не по себе.
— Боже мой! — воскликнула Жюльетт, потрясенная увиденным.
Вероятно, вызванный секретаршей шефа, в комнату вошел главный врач в сопровождении медсестры. Он взял Жюльетт под руку и попросил ее следовать за ним, но та вырвалась.
— Что с моим мужем? — спросила она. — Что случилось? — Она перевела взгляд на Коллина. — Гинрих, скажи же что-нибудь наконец!
Профессор посмотрел на коллегу и нахмурился, словно хотел что-то сказать.
Но вместо Коллина ответил главный врач:
— Ваш муж попал в серьезную автокатастрофу. У него парализовано все тело ниже шеи.
— Парализован? — Жюльетт сделала шаг к Коллину и заглянула ему в глаза. — Что случилось, Гинрих? — растерянно спросила она.
— Он не может говорить, — пояснил главный врач. — Но слух не поврежден.
— Так вы говорите, автокатастрофа? — переспросила Жюльетт.
Главный врач кивнул.
— Он был пьян? — спросила она, снова повернувшись к мужу.
Врач промолчал.
— Бедняга, — произнесла Жюльетт. В этом слове выразилось единственное чувство, которое она испытывала к Коллину в данный момент, — жалость.
Главный врач осторожно вывел Жюльетт из палаты Коллина. Пока они шли по длинному коридору, доктор пытался подобрать утешительные слова. Затем он сказал:
— Господин Коллин настоял на том, чтобы его лечили в собственной клинике, хотя, как вы знаете, у нас нет оборудования для столь тяжелых случаев. Конечно, он знает об этом, но не соглашается на то, чтобы его положили в специальную клинику. Вы же его знаете. Если ему что-то втемяшится в голову…
— И он больше никогда не сможет ходить? — Жюльетт остановилась.