Тайяна. Вырваться на свободу

Гончарова Галина Дмитриевна

Диолату это явно не нравилось, он злился, раздражался, но… волчицу — не уговоришь. Ну, липнет она к ларе, и что? Та ей понравилась. Вы бы понравились — она бы к вам липла, запросто!

Крыть было нечем.

Тайяна же…

Аэлена ничего не пила, не ела в чужом доме, не нюхала, но… так в чем же дело?

Диолат?

Может, на нем что-то есть? Обнюхать бы его, но как умудриться? От Яны и от Ааши он упорно держался подальше. Даже брезгливость проявлял. Не на словах, понимал, что за неосторожное слово ему и Аэла голову оторвет, страсть

там, не страсть, а за повод, чтобы убраться из этого дома лара мигом ухватится. Так, платочек к носу подносил, морщился демонстративно… не подберешься незамеченной, тем более — без скандала.

А что можно еще придумать? Кроме обнюхивания? Которое, кстати, и не панацея от всех бед. Яна ведь не Ааша, может чего-то и не учуять. И… если в доме есть какой-то подлец, он мог Диолату и волосы передать, и кровь, и… да много чего мог. А грамотный специалист может и хорошее приворотное сварить, на конкретного человека.

Вариант пробраться в хозяйскую спальню или кабинет и пошарить по ящичкам. Яна отмела сразу. Не смешно!

Где вы видели человека, который связывается с любовной магией, чтобы выложить на виду все улики?! Да такие вещи прячут пуще золота, потому что за привороты — каторга. И бессрочная.

Жестоко?

А почему, собственно, жестоко? Тут сразу несколько преступлений. Насилие над человеком — раз! Изнасилование — два. Финансовые — три. Не просто ж так привораживают, обычно ради чего-то…

И закон тут очень суров, не разделяя ни подонков, вроде Диолата, ни влюбленных сопливых дурочек.

Кстати, с точки зрения нархи — ро, это было очень верно. Если ты любишь — подумаешь в первую очередь не о себе, о любимом. А если ты и через него перешагнуть готова, то какая ж это любовь?

Это уже подлость. И? Сначала подлость, потом преступление — да запросто!

А Диолат всяко поумнее безмозглой юницы будет. Это не романчик из тех, что с дешевых оттисков продают, это — жизнь. А в жизни подлец — он неглупый, он опасный.

Так что Яна ни на шаг не отходила от Аэлены, сверля трайши таким взглядом, что тот поеживался. А что?

Она ж ему рожи не корчит, просто смотрит в одну точку, аккурат посреди бровей. Холодным, немигающим взглядом, поймать который не удается. И Ааша смотрит.

Но, наконец, интерьер был выбран, в гостиной. Теперь надо было устроить самого трайши — и Аэлена беспомощно поглядела на Яну. Она-то привыкла работать иначе. Сама усаживала своих заказчиков, драпировала тканью кресло, если надо. Предлагала переодеться…

Этому — предложи!

Тут и без переодеваний было весело и интересно. Двое слуг никак не моги установить кресло под правильным углом, потом зацепили столик… Яна смотрела с подозрением. Что — такие идиоты работают у трайши?

Ну — ну…

Аэла молчала, злилась и нервничала. Диолат смотрел ласково.

— Может, подойдешь, покажешь, как правильно? Аэлена?

Таким голосом только в постель приглашать. Дней на несколько. Лайри бросила на подругу беспомощный взгляд, и Яна тут же вскинулась

с места.

— Трайши, вы позволите?!

И радостной ласточкой устремилась на помощь! Пусть шарахается по комнате, как дурак. По пути и слугам досталось, одному локтем, второму каблуком — случайно наступила, зато сразу и извинилась.

Диолат оценил ее решимость и шарахаться не стал. Жалко. Но отойти — отошел. Яна принюхивалась старательно, но безуспешно. Впрочем, травами от него пахло, но точный букет она бы не назвала. Кой гад понаставил в гостиной вазы с лилиями? Воняют так, что Ааша нос лапой закрывает!

* * *

Тем временем Рошеру тоже было весело. Чтобы получить информацию, надо встретиться с бывшими товарищами, а это — тяжко. Не увечье убивает, нет! Чужое сочувствие…

Начать, что ли, с управы?

Рошер купил на выделенные Аэленой деньги (это не подачка, болван, это на дело!) коробку сладостей — и отправился выспрашивать и выведывать.

В управе было тихо и спокойно. Как и обычно. Рошер беспрепятственно прошел в нужную ему комнатку и поклонился.

— Добрый день, очаровательная кайта.

Как известно, везде есть своя сплетница. Таких мест, чтобы без них — не бывает. А уж в управе, в присутственном месте. им Четырехликий велел водиться и плодиться.

Такой была и Эмина Шарре, милая сорокалетняя кайта. Все было хорошо у женщины, семья, дом, дети, внуки, но! Язык у нее был истинно без костей, а уши — не иначе, как трехметровые. На месте ее держали в основном потому, что болтушкой она была беззлобной и выгоды от своих сплетен не получала. Ну и родня свою роль играла, опять же. Копчености — они и трайши по вкусу, вот муж, богатый торговец и пристроил женушку. Лишь бы она за рабочий день наговорилась и его дома не мучила.

— Рошер, ты ли это?

Мужчина чуть неуклюже поклонился.

— Эмина, вы, как обычно, само очарование.

— Ох, скажешь тоже! — кокетливая улыбка полностью опровергала укоряющую интонацию. — Рошер, я ведь второй раз бабушкой недавно стала! Представляешь?

— Пока — нет. Но вы ведь мне расскажете, правда?

Рошер водрузил на стол коробочку со сладостями, Эмина ахнула, всплеснула руками и умчалась за чаем. А мужчина внутренне приготовился к трем часам бесполезной болтовни. Все равно Эмина пока все не расскажет — не успокоится.

Ну и рассказывала.

Про семью, детей, внуков, дела в управе… а заодно о том, что дела у ее мужа идут замечательно, что таким могут не все похвастаться, но вот лойрио Авельен точно может.

Про супруга Аэлены Рошер узнавал не из вредности и не от нечего делать. Чаще всего в его практике от мужей мечтали избавиться жены, а от жен — мужья. Жизнь…

Так что Рошер намекнул и на любовницу — и кайта тут же затрещала, что 'лойрио очень милый…'.

Ну да, не каждый при расставании любовнице домик подарит, тут наоборот, отобрать последнее могут. Но супруг Аэлены оказался выше всяких похвал.