Те, кого называли богами. Эскиды
Шрифт:
– Подожди, брат! Я сам! Хорс, завтра на Совете Глав Галактик мы подпишем мировую! Не просто мировую. Это будет воссоединение семьи! Мы объединим наши народы!
– Те же из ки'конов, кто пожелает, смогут перебраться на Ирий, плененные же после прошлых боев - вернуться на Ки'ко, - казалось, Перуну все больше и больше нравилась эта мысль. Кайсар распалялся все более вдохновленный идеей возрождения братских уз.
– Мы возродим Аликос! Вместе мы сможем все!
Хорс исподлобья взглянул на Кайсара и горько усмехнулся:
– Да. Конечно. Рад
Мрачный темно-зеленый взгляд подобно ледяному ветру обжег Дашубу. И все же Сияющий выдержал взгляд друга.
– Хёлль пробуждается. В этом нет сомнений. Удар, что едва не разорвал Ки'ко, был случайным, скользящим. Индра прикрыл свою планету щитом. Но будь атака Хёлля направленной, мы лишились бы брата. Перун вернул Лиалину его велина. Если Хранитель пожелает, Зорц хоть сейчас вернет его на родину. Сейчас не время для распрей. Перед лицом старого врага...
Желваки нервно напряглись, усмешка медленно сползла с лица Повелителя Хорса.
– Зачем вы решили его вернуть? Что еще задумали?
Перун и Индра в полном недоумении уставились на Повелителя.
– Чем ты недоволен? Все интриги закончились. Лиалина нет уже более полугода. Если б он того хотел, то давно сумел бы связаться с Варкулой, и тогда нас бы уже ничего не спасло! Хранитель чист и невинен, как младенец. На Ки'ко определенно произошло недоразумение.
Хорс едва удержал слова, готовые сорваться с языка. Обвинения, обиду, гнев! Сумел сдержать.
– Вы нашли его?
– вместо этого будничным тоном спросил он.
Перун лукаво улыбнулся одними глазами.
– По большому счету мы его и не теряли. Все это время твой подопечный был на Ки'ко. Однако мы не могли вычислить, где именно. Создавалось ощущение, будто он растворился в ее пустынях.
– Однако катастрофа заставила его проявиться, - перебив брата, Индра взял повествование истории на себя.
– Общая беда заставила его позабыть об осторожности и использовать свой дар по назначению. Поверь, я этого не забуду! Все это время, он, оказывается, скрывался среди эскидов... Невероятно!
Отшвырнув прочь мятую салфетку, Хорс встал из-за стола. Больше ему здесь делать было нечего.
Дашуба сумел нагнать его уже только в его владениях. Все тот же бардак, пыль и множество бутылок грудой сваленных в углу. Ничего не меняется.
– Да что с тобой происходит?
– Сияющий хотел положить руку на плечо друга, но передумал.
– Ты пьянствуешь! Беспробудно! Такое ощущение, что ничего кроме выпивки тебя боле не волнует! Ты забыл о своем предназначении! Забыл о Великой Цели!
Хорс развернулся к нему лицом. Его плотно сжатые губы побелели от гнева.
– Великая Цель? Надоело! Я потерял жену, детей, предал тех, кто верил мне. Всё во имя этой Цели! Я пошел за тобой! Я поклялся нашей дружбой, что не оставлю росей! И что теперь? Я всего лишь горький пьяница, одинокий пропойца... Да плевал я на все ваши цели и предназначения! Если б не этот
– Хорс...
Внезапно гнев ушел, а вместе с ним Повелителя покинули силы. Хорс едва сумел добраться до лавки.
Дашуба, казалось, лет на двадцать постарел. Вокруг рта и глаз пролегли старческие морщинки. Он так надеялся, что история с Сурьей осталась в далеком прошлом. Хорс - единственный человек во всей вселенной, кому он мог безоговорочно доверять. И именно его он много сотен лет назад подставил под удар. Странная штука - жизнь... И все же был вопрос, который волновал его гораздо больше сожалений о старых ошибках. То, что становилось все очевиднее, то о чем Хорс не желал говорить. То, о чем молчал даже Лед, то, из-за чего Немиза, великий воин былого, покинул суетный мир, дабы стать отшельником.
– Почему Хранитель так много значит для тебя? Он ведь тоже рось?
– Тебе не понять... Тебя там не было...
Давно забытое чувство не давало Лиалину покоя... Рось закрыл глаза и позвал велина. И впервые за многие месяцы Зорц отозвался. Сиреневатое облачко охватило Хранителя и унесло прочь.
Хижина Моры стояла на гнилом болоте. Кровососущие насекомые гудящими облаками висели над землей. По всему бескрайнему болоту разносилось многоголосое кваканье лягушек. То там, то здесь раздавались одинокие крики болотных птиц.
Чакоса перешагнул через поросшее мховым ковром трухлявое дерево и нахмурился. Дальше была только колыхающаяся жижа, через которую вела лишь тропка из больших вытоптанных кочек. Повелитель недовольно осмотрелся, ища иной путь, которого Мора не оставила, дабы избавить себя от непрошеных гостей, и ступил на ближайшую кочку. Кочка хлюпнула и слегка осела, но отступать Владыка не собирался. Ему был необходим совет хитрой старухи, а на его призывы она не отзывалась. Сапоги скользили по мокрой траве, кочки проваливались под мох и жижу. По концу тяжелого черного сапога скользнула верткая болотная змейка. Повелитель глухо рыкнул, едва сдерживая рвущиеся наружу злобу и брезгливость. Совсем рядом дрогнули коряги и из болотной гнили полезли уродливые до безобразия женщины. Огромные впалые глаза хищно блестели, кривые, острые как лезвия зубы с трудом помещались в рот, из-под драной одежды торчали костлявые плечи.
– Повелитель пришел!
– радостно заверещала ближайшая болотница и её крик мгновенно подхватили десятки других.
Болотница огромными прыжками - заплывами приблизилась к Чакосе и звонко шлепнула ладонью по воде близ огромной кочки. Вода всколыхнулась, и из болотной жижи появился склизкий, но довольно прочный мост. Повелитель холодно улыбнулся всем и никому и уверенно зашагал к хижине.
Низкая, с покосившейся крышей и заляпанными мушиными точками перекошенными окнами хижина едва виднелась из-за высокой тёмно-зеленой осоки и камышей. Чакоса легонько толкнул прогнившую дверь. Та протяжно скрипнула и подалась внутрь.