Те, кого нет
Шрифт:
Он провожал обоих взглядом, пока они шли к мосткам, когда рядом возникла запыхавшаяся Инна с корзиной, полной посуды. Она уже была в нарядном платье, с тяжелым браслетом на левом запястье, платье ей шло, как обычно идет зеленое не слишком светлым блондинкам. Сергей попытался перехватить здоровенную корзину, помочь, но она отмахнулась и снова спросила: «Ты не видел тут Наташу? Я буквально зашиваюсь! Как у тебя с очагом?»
Он добросовестно повторил все, что услышал от Родиона, включая слова про умеренный режим. Инна взглянула с сомнением.
— Ну ладно, — сказала она, выставляя посуду
Сергей побрел через лужайку к дому. Позади негромко звенели стекло и фарфор. Откуда-то донесся голос Валентина, болтавшего с малышкой, ее смех. Никогда б не подумал, что такой человек, как он, способен легко сходиться с детьми. Вот так вот — живешь, живешь и ничего не знаешь о тех, кто рядом. Потом Александра из окна кухни звучно окликнула Марту, раз и другой, не дождалась ответа и умолкла.
Как здесь все-таки спокойно, — Сергей с удовольствием вдохнул воздух, пахнущий широкой водой и свежескошенной газонной травкой. И не так уж жарко. Благодать.
Савелий точно знал, что делал, уходя в отставку, завязывая с армейской карьерой, — обеспечил себе спокойную старость. Нет, он не завидовал, и тем не менее шевелилось смутное сожаление: сам он так и не смог как следует приспособиться к стремительно менявшейся жизни. «Тюфяк, — выпалила однажды в сердцах Александра после очередной размолвки. — Не умеешь принять решение ни по какому вопросу, даже по мелочам! С одной стороны, с другой стороны…» Он не обиделся, лишь спросил: «Так зачем ты за меня вышла? Ты же знала?» «Дура была!» — отрезала она.
В разговорах с ней всегда присутствовал болезненный момент. Можно было приводить факты, доводы, аргументы. Взывать к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживалось, что Александре противен сам звук твоего голоса.
Единственное, что Сергей мог сказать определенно, — он все еще любил жену. Такую как есть: твердолобую, вспыльчивую, стремительно стареющую, скрытную и, в общем-то, давно безразличную к нему самому и к его чувствам. С тех пор, как появилась Марта, даже близость с Александрой перестала быть такой важной и необходимой. Девочка, необъяснимо похожая на приемную мать, создала иллюзию семьи, а это само по себе дорогого стоило. Он вполне мог отдать жизнь за обеих, потому что, кроме них, у него ничего не было.
Федоров даже не задумывался о том, каково им рядом с ним, что у них на душе, о чем они мечтают, счастливы ли… Его этому не учили. С детства отец и мать изо дня в день твердили: будь честным и порядочным человеком, не зарься на чужое, уважай мнение ближнего своего, даже если он тебе не очень симпатичен… Лучше бы научили не отчаиваться.
Сергей поднялся на ступени, миновал холл, коридор и заглянул в кухню. Александра сосредоточенно нарезала на фаянсовой разделочной доске сыр и раскладывала ломтики веером на плоском блюде.
— Сыр следует подавать куском, — сказал он. — Для этого существуют специальные ножи.
— Умник, — беззлобно хмыкнула Александра. — Кто ж там с ним будет возиться при такой ораве? Ты б лучше помог мне с этой ископаемой
— А много ожидается народу?
— Инна накрывает на двадцать приборов. Но вообще-то предполагается двенадцать персон, не считая нас и детей.
— Ничего себе!
— Сережа, ты бог знает что творишь! Так и я могла бы. Обдай кипятком и…
— А где я его возьму, кипяток?
— Помощничек! Брось, я сама сделаю, дай-ка лучше сигарету.
Поверх светлого платья жены был повязан передник в мелкий горошек. Куцый, не по размеру, он топорщился на ее высокой груди. Сергей прикурил две сигареты, одну протянул Александре, почему-то почувствовав к ней глубокую нежность.
— А где Марта? — спросила жена, включая электрочайник. — Вскипит — обдашь эту матадорскую колбасу. Только не ошпарься… Чем там она занята?
— Кто?
— Да Марта же! Ты сегодня весь день какой-то отмороженный.
— Где-то бродят с Родионом. Просится остаться ночевать.
— Серьезно? С какой это стати?
— Марте здесь нравится. Она давно хотела.
— Ну, не знаю, посмотрим. Ты же понимаешь — не от нас зависит…
Он ждал, что жена спросит о Наташе — Александра несомненно ее видела и узнала. Однако жена молчала, будто ничего подобного и быть не могло, а сам он поднимать тему не спешил.
А может, просто не успела: в кухню стремительно вторгся Смагин-старший с вопросом, как идут дела и куда запропастилась Инна, потому что ее рыжая Джульетта окончательно спятила и орет в зимнем саду благим матом. Сбегай, найди ее, Сережа, а заодно и дочку моего Криницкого. Пусть ведут девчонку к отцу.
Вслед за Савелием Максимовичем на пороге кухни возник солидный, хорошего роста господин в светлом пиджаке, в котором Федоров мгновенно признал юриста, несколько лет сотрудничавшего с фирмой, в которой он работал. Холодным летом две тысячи третьего они вместе побывали в Венгрии, в деловой поездке. В группе было человек семь, сплошь менеджеры верхнего звена, лишь они с Криницким сошки, обслуга — Сергей по технической стороне, а Григорий по юридическому обеспечению сделки с оборудованием. В Будапеште обоих поселили вместе в крохотном дешевом отельчике. Переговоры продолжались четыре дня, после чего начальство осталось развеяться, а их отправили обратно самолетом через Москву.
Криницкий, в ту пору еще только начинавший практику, специализировался на вопросах международной экономики и вскоре расстался с их фирмой, но запомнился Сергею по давней поездке. Не то чтобы они как-то сблизились за несколько дней проживания в одном номере, ничего подобного. Но его поразило агрессивное честолюбие этого, в сущности, совсем молодого парня: разница в возрасте между ними составляла около десяти лет. Криницкий не злоупотреблял спиртным, не курил, архитектурой и видами Будапешта не интересовался, был педантично аккуратен. Где-то пропадал до поздней ночи, а возвращаясь в гостиницу, долго мылся в душе, пил на ночь молоко, которое приносил с собой, и лишь однажды открылся Сергею. Пожалуй, только потому, что уже два дня подряд лил холодный дождь, завтра в полдень они улетали, а Григорий где-то подхватил насморк.