Те же и граф

Тартынская Ольга

Влюбленная Колосова старалась не анализировать происходящее, чтобы ничего не испортить, а когда актер приезжал к ней домой, принимала его не в интимной обстановке комнаты, а на кухне. Они пили чай, разговаривали о пустяках. Сидя на разных концах стола, они старательно не касались, даже случайно, друг друга. Глаза договаривали то, что не произносилось вслух. Он уезжал, а Колосова позорно прятала в свой дневник фантик от конфеты, которую он съел.

А потом он погиб. Автомобильная катастрофа, мгновенная смерть...

После него долго все мужчины казались скучными, неинтересными. Бесполыми. И надо же, вот этот странный тип, водитель с мобильником,

чем-то напомнил Движинского, и душа завибрировала.

Маша потрясла головой, вытряхивая из нее печальные воспоминания и неуместные ассоциации. В конце концов, пора причесаться. Что если Толя сию минуту позвонит, а она в таком виде! Сняв косынку, она вспушила свои пепельные, до плеч волосы. Удивительно, что с годами волосы не поредели и не утратили блеск. Это потому, считала Колосова, что она не мучает себя диетами и ест все, что хочется. Фигура, конечно, оставляет желать лучшего, но кому это интересно, в конце концов? Лишь бы самой противно не было, а если и противно, тоже можно пережить.

Новый звонок застал ее в ванной после душа. Теперь это определенно Толя. Маша набросила халат на голое тело и кинулась к двери. Открыла, не глядя в глазок. На пороге стоял высокий темноволосый юноша, одетый в длинное черное пальто. Он протянул хозяйке цветы, бутылку шампанского, нарядную подарочную сумочку с книгой. Неловко сгребая все это, Колосова уронила цветы, бросилась их поднимать, упустила халат. Толя деликатно отвернулся, вешая пальто на плечики и закрывая его в стенной шкафчик.

– Я не готова. Ты проходи, я сейчас, - смущенно пробормотала Маша, пропуская юношу в комнату и старательно запахивая коротенький халат.

Как нехорошо получилось, думала она, закрывшись в будуаре и натягивая на себя нарядное платье. Целый день только и делала, что готовилась, и все же опоздала. До Нового года час, а ей еще подкраситься надо. Хотела ведь маску на лицо наложить (Милка подарила), да какая теперь маска, если в соседней комнате сидит Толя и ждет.

Толя был сыном соседки по Бутикам, которая однажды попросила Машу подготовить мальчика к экзамену в институт. Мария Кирилловна долго не соглашалась. Брать деньги с соседки не хотела, и времени свободного в обрез: приходилось тащить несколько учеников, чтобы подзаработать. Таня настаивала, однако на благотворительность приятельницы все же не соглашалась. Сошлись на том, что сумма будет небольшая, относительно комфортная для обеих.

Целый год Маша самоотверженно трудилась, совершенствуя Толины познания в литературе и языке, обучая его искусству писать сочинения. Почва оказалось благодатной, заниматься с Толей было сплошным удовольствием, что случается крайне редко. Кому приходится репетиторствовать, те хорошо это знают. Толя благополучно сдал экзамены и поступил в культурологический институт и более того - начал писать вполне приличные стихи. Ему в восемнадцать лет было простительно. Само собой, занятия прекратились, а привычка встречаться по субботам осталась.

С тех пор каждый субботний вечер они вместе ужинают и, как правило, вечер перетекает в ночь, которая пролетает незаметно в чтении стихов любимых поэтов. Эти встречи и ночные посиделки стали традицией, которая продержалась уже два года. Кому сказать, со смеху попадают. Но Колосова никому об этом не рассказывала, почему-то соблюдая строгую конспирацию, как подпольщица-революционерка. Скрывала от всех как что-то постыдное или, наоборот, заветное. И то! Взрослая дама, стремительно приближающаяся к сорокалетию,

и - двадцатилетний мальчик. Что может быть общего у них? Ничего, разве что неуемная любовь к стихам. Это так старомодно.

Колосова старалась не анализировать происходящее между ними. Толя заметно рос во всех смыслах. Стихи лились бурным, волнующим потоком и были предельно чувственны. Некоторые из них он превращал в романсы и песни, которые сам исполнял под гитару. У Толи за спиной была еще и музыкальная школа. А Мария Кирилловна так искренне радовалась его успехам и так нетерпеливо ждала нового, что обмануть ее ожидания было невозможно. Маленькое тайное общество процветало и приносило обильные плоды. Сама Колосова заметно помолодела и похорошела в последнее время. Так говорили коллеги, а это чего-то стоит!

И Толя возмужал, из замкнутого, странного подростка превратился в красивого, вполне поэтического вида юношу. Конечно, основная жизнь его оставалась за рамками "тайного общества", но Маше казалось, что главное происходит здесь, в ее небольшой, но уютной квартирке. Толя теперь приходил не только по субботам, но всякий раз, когда Маша была свободна. А она все чаще бывала свободна для него. И неудивительно, что Новый год он встречал не в семье, а с ней.

Колосова спешно набросала косметику на лицо, еще раз вспушила волосы щеткой и вошла в гостиную, прижимая к груди огромный том стихов Блока. Толя одобрительно оглядел ее и улыбнулся, чуть прищурив глаза. Он всегда немногословен и загадочен. Подарку обрадовался так, что руки задрожали, а неожиданно синие глаза засверкали в свете люстры, как драгоценные камни. Маша даже смутилась слегка, однако тут же засуетилась, чтобы скрыть это. Она усадила Толю поудобнее, зажгла свечи в старинном канделябре, у которого не хватало одного рожка. Еще в студенческие годы убухала на этот подсвечник всю стипендию, так он ей понравился. Девятнадцатый век, бронза. Тогда еще можно было такие вещицы купить относительно дешево.

До Нового года оставалось всего полчаса. Толя уверенной рукой откупорил шампанское, слегка усмехаясь в адрес Маши, которая пряталась за книжкой от выстрела пробки. Они выпили по бокалу за старый год.

– Это был самый счастливый год в моей жизни, - многозначительно произнес юноша и замолчал.

– Почему?
– наивно спросила учительница.

– Мне кажется, я нашел себя.

Маша ожидала услышать нечто другое, но все же порадовалась его признанию. К тому, что мальчик ощутил в себе творческие силы, несомненно, причастна она. И может, даже к чему-то большему. Чтобы слегка охладиться, Колосова припомнила еще одну цитату из сочинения: "Поэзия для него - это средство выписать душу на бумагу". Однако цитата не помешала ей нежно и благодарно посмотреть Толе в глаза. Они сидели супротив друг друга и сливались взглядами в единое целое...

Идиллию нарушил беспардонный звонок.

Глава 5

Волшебный танец

Маша вздрогнула.

– Кто бы это мог быть?
– недоуменно пробормотала она и пошла открывать.

В крохотную прихожую ввалилась благоухающая свежестью елка, а за ней показалось уже примелькавшееся за день лицо. И все же хозяйка не сразу сообразила, кто это. Нежданный гость властно приказал:

– Покажите, куда можно поставить, - и сразу стало ясно, что в доме появился мужчина.