Те же и граф
Шрифт:
– Может, в травмпункт?
– спросила испуганная Маша.
– Да зачем?
– усмехнулся пострадавший.
– Заживет как на собаке.
Маша сделала тугую повязку, чтобы бинт не слетел сразу: место уж больно неудобное. Орлов слегка морщился, а Маша чувствовала его боль так остро, что опять едва не теряла сознание.
– Спасибо!
– сказал Игорь, когда перевязка была окончена и Маша помогла ему натянуть черную майку. Он подошел к окну и внимательно посмотрел вниз, прячась за шторой.
– Я посижу у тебя
– спросил он.
– Конечно, - тотчас ответила спасительница.
– Есть хочешь?
Спросила и вспомнила, что кроме картошки у нее ничего нет.
– Нет, - он потрогал нижнюю челюсть, - просто не смогу сейчас ничего есть. Чаю бы выпил. Не очень горячего.
И Маша схватилась за чайник. Столько вопросов к Орлову толпилось в ее голове, но стоило взглянуть на него, все тотчас и выветрилось. Налив чаю и поставив чашку перед раненым, Колосова спросила о том, что было на поверхности:
– Кто тебя так? Подрался, что ли?
– Да, выяснили кое-что. Некоторые считают себя хозяевами и хамят не по-детски, - лицо его приобрело жесткое выражение.
– А прячешься от кого?
– От полиции. Да я не прячусь, мне нельзя сейчас попадаться, а то посадят уже основательно.
Маша неодобрительно покачала головой:
– Все воюешь? В твоем-то возрасте... Не мальчик уже.
– А если нет желания смотреть, как наглеют эти... скажем так, инородцы?! Вот мы с ребятами их слегка поучили вежливости. Слегка!
– угрожающе повторил он.
Маша разволновалась.
– - Какие инородцы, Игорь? Наглеют и хамят не только они. Это сегодняшняя норма, таково состояние нашего общества. И смысл воевать? Ладно, мальчишки-дураки, но ты-то взрослый человек! Ты же родился в Советском Союзе! Надо искать общий язык, надо людей снова объединять, нам с ними жить, как раньше жили. Это же все равно, что в семье драться из-за того, что один блондин, а другой брюнет!
Орлов с любопытством смотрел на нее. Он лукаво подначивал Машу:
– Бывает и такое, когда отцы разные.
Было видно, что он уже успокоился, теперь Колосова встала на дыбы.
– И чего вы добились? Надеюсь, обошлось без жертв? Или... нет?
– Да какие жертвы?
– усмехнулся Орлов.
– Помахались всего ничего, и они разбежались.
– Ну, так и этого вполне достаточно!
– указала она на повязку.
– Ну, глупые, глупые! Вы мужчины - как дети! Вечно придумываете себе проблемы, не живется вам мирно...
– Да как спокойно смотреть на то, что вокруг происходит?
– опять возбудился Орлов.
– Что, все глотать, как вечно ноющая интеллигенция и всякие либерасты? Насилие, беспредел черных, грабеж и разворовывание страны?
– Ты будто никогда не слышал пушкинские слова о русском бунте...
– с грустью ответила Колосова.
– Ну да, часто вспоминают сейчас: "русский бунт бессмысленный и беспощадный".
– А знаешь,
– Да знаю я все это! А что делать?
– Орлов понял, что снова заводится, и постарался взять себя в руки.
– Надо жить, надо любить, надо верить!
– как заклинание проговорила Маша.
– Опять цитата?
– улыбнулся Игорь.
– Ну да, "Война и мир". И потом, - вдохновилась Колосова, - ты же можешь собирать этих мальчишек, которым некуда девать энергию, заниматься их воспитанием. Спорт, история Отечества, войны. Вырастить из них патриотов, сильных людей, воинов...
Орлов вдруг засмеялся.
– Так результат будет тот же! Ты вспомни девяностые, эти подвальные спортклубы. Из них вышли качки, любера, бандиты. Ну и нацболы тоже...
– Ерунда! Если дать им правильное направление, вырастить из них настоящих мужчин...
– Маша расстраивалась, что не может убедить Орлова и сердилась.
– Ты же можешь, у тебя есть дар убеждения, сила. А ты дерешься, как отморозок, вместо того чтобы созидать, воспитывать. Зачем этот бессмысленный риск? У тебя же сын растет!
Маша осеклась, понимая, что перешла запретную черту. Орлов посуровел:
– Да, сын растет...
Они замолчали. Маша наклонилась над чашкой, изо всех сил удерживая вдруг подступившие слезы. Игорь первый нарушил молчание.
– Прости, я не должен был приходить...
Маша с трудом выговорила:
– Почему ты не сказал, что у тебя семья? Я ведь спрашивала.
– Ты спрашивала, женат я или нет. Я не женат.
Не дожидаясь разрешения, он закурил, Колосова машинально поставила перед ним керамическую пепельницу, живущую на подоконнике.
– Ну, так получилось, понимаешь?
– Орлов волновался.
– Катя родила сына, я его, естественно, усыновил. Мы не женаты и не собирались жениться.
Маша внимала, напряженно вслушиваясь в каждое слово. Зыбкая надежда, еще не оформившаяся в чувство, чуть забрезжила в подсознании, пока Игорь не продолжил:
– Но Петька должен расти в нормальной семье, понимаешь?
И Маша согласно кивнула, хотя совсем не понимала, о чем он говорит. Орлов развил мысль:
– Если действительно мужики переводятся, как говорят, то в этом виноваты неполные семьи. Женщины воспитывают пацанов и делают из них кисейных барышень. Конечно, многое зависит от генетики и прочее, но все патологии - и это факт - по большей части идут из неполных семей.
Маша хотела бы возразить, но что она понимала в семьях, одинокая старая дева? Игорь затянулся сигаретой так крепко, что закашлялся. Откашлявшись, продолжил с горячностью: