Те же и Скунс
Шрифт:
– Степан Петрович говорит, тут, наверное, какой-нибудь важный мафиози живёт, – понизив голос, сообщила Стаська Снегирёву. – А дядя Валя смеётся: мафия, хоть в журнал «Частная архитектура» заглядывает, ту уродину только бывший функционер и мог заказать…
Третий объект экскурсии представлял собой памятник временам, когда по садовому участку можно было определить, на каком производстве его хозяин работает и чем это производство богато. Так и тут. Весьма непримечательный дом был обнесён забором, сплошь состоявшим из… металлических дверей от списанных лифтов.
– А ступеньками от эскалаторов у вас нигде ничего
– Вымощено!.. – обрадовалась Стаська. – Идёмте покажу!..
День стоял тихий и солнечный. Полосатая шмелиха с громким гудением обследовала последние цветы, запасаясь силами для предстоявшей зимовки. Стаська здоровалась, встречая знакомых, а в какой-то момент с нескрываемым торжеством продефилировала мимо стайки местных мальчишек. Которые, будь она одна или с «бабушкой», уж точно вякнули бы что-нибудь вслед.
Снегирёв медленно шагал по песчаной дорожке, жмурился на тёплом солнышке, слушая голосок дочери, и в душе царил давно забытый покой. Идти бы так да идти…
Нехитрые Стаськины пожитки, упакованные в длинную сумку, легко поместились в багажном отделении «Нивы».
– У вас антенна на крыше перекосилась, – сказал Снегирёв Степану Петровичу. – Растяжка лопнула.
– Ещё на той неделе ветром порвало, – ворчливо отозвался старик. – Слышали, может, когда наводнение чуть не надуло?.. Мы-то ждали, Валерий приедет, выправит… А то даже новостей не посмотришь…
– Молоток и плоскогубцы есть? – деловито спросил Снегирёв.
– Да вы что! Неудобно! – запротестовала Ирина Юрьевна. И напустилась на мужа: – Ну что пристал к человеку? Дались тебе твои новости! Иди лучше запирку в туалете почини, а то перед людьми срам…
Упомянутая запирка, действительно, чуть навсегда не замуровала там Снегирёва.
– Ну вот, как обычно я виноват! – не остался в долгу Степан Петрович. – Сама, чуть вечер, – ах, Мария! ах, Асунсьон!..
Стаська молча юркнула в дом и вынесла плоскогубцы и молоток.
Практичная Ирина Юрьевна первой поняла, что события принимают необратимый характер, и всплеснула руками:
– Соседи-то уехали! Стремянку бы попросить…
– Какая стремянка?.. Алексей уже взбирался следом за Стаськой по узенькой лесенке в её «горницу». С чердачного порожка легко было достать до конька крыши. Найдя его достаточно прочным, Снегирёв подтянулся и вылез наверх. Стаська подала ему инструменты.
Высоты и падений с неё он по странному, но полезному свойству организма не боялся никогда. Ни прежде Санькиного выстрела, ни после. Ирина Юрьевна и Степан Петрович молча наблюдали с земли за тем, как он ИДЁТ по коньку крыши, как водворяет на место растяжку («Ну-ка, включите ящик! Заработало?») и легко спускается вниз.
– Вы, Алёша, если не секрет, кем работаете? – спросил Степан Петрович, пока Ирина Юрьевна заливала яичками вчерашнюю кашу, а Стаська готовила свежий чай.
– Какие секреты… когда-то был инженером, – сказал Снегирёв. – Электриком. Сейчас в одной фирме работаю. Так, разные поручения выполняю…
Он видел, что старика интересовала не столько информация о его скромной персоне, сколько возможность высказать наболевшее свежему и внимательному слушателю.
– У соседей наших, у Кочетовых, тоже сынок в какой-то фирме работает, – кивнул Степан Петрович в сторону нарядного домика. – У нас же, сами понимаете, хозяйки вечерком
Ирина Юрьевна, как и её покойная матушка, была слегка глуховата, и Степан Петрович по многолетней привычке говорил громче, чем следовало. Снегирёв заметил, как вздрогнула Стаська.
– Дядя Валера – самый умный и хороший! И вообще он лучше всех! – напряжённым тоном заявила она, как только «Нива» выбралась с грунтового проезда на асфальт.
– Конечно, лучше, – миролюбиво согласился Снегирёв, – Кто сомневается?
Стаська довольно долго молчала, глядя, как мелькают за стеклом желтеющие берёзы и высоченные сине-зелёные сосны. Потом нерешительно спросила:
– А что ж вы… не заступились, когда Степан Петрович его…
– Степан Петрович – человек пожилой, – сказал Снегирёв. – Да ещё и упрямый. Сколько он Валерия Александровича знает? Лет двадцать с копейками? Если до сих пор ничего про него не понял… Ну, поссорился бы я с ним, а толку? И он за валидол схватится, и я бы с дурацкой рожей уехал…
Стаська подумала над его словами и вздохнула:
– Вам хорошо говорить. А я, когда здесь, каждый день это выслушиваю.
– Ну а что с ними делать, со стариками, – сказал Снегирёв. – Им же надо, чтобы их слушали и головами кивали. Состаримся, тоже на кого-нибудь будем ворчать…
– Вы знаете, дяди-Валины и тёти-Нинины родители очень не хотели, чтобы они поженились, – начала рассказывать Стаська. – Там всё очень сложно было. Тетя Нина, она… у неё почки больные… врач сказал, ей детей нельзя, а то и сама, и ребёнок… Ну, вот тут дяди-Валины предки сразу возникли, что за дела, жена-инвалид… не позволим… и всякое такое. Тогда тёти-Нинины это Ирина Юрьевна и Степан Петрович, тоже: ах так, а вы на своего очкарика посмотрите… В общем, между нами чемодан. А дядя Валя с тётей Ниной всё равно поженились и у тёти-Нининой бабушки Зинаиды Матвеевны поселились. Это в той квартире, где вы у нас были. Я ещё помню Зинаиду Матвеевну, она уже парализованная лежала. Я за ней немножко ухаживать помогала.
– Тоже мне… Монтекки и Капулетти… – не отрываясь от дороги, пробормотал Снегирёв.
– А вы откуда..? Это мама их так называла! Снегирёв усмехнулся:
– Ну… классика…
– И вообще, подумаешь, очки! – сказала Стаська. – Дядя Валя, ещё когда в школе учился, самый умный был в классе. Мама мне рассказывала, в него все девочки были влюблены, и она тоже… самую чуточку… До того, как они с папой…
Снегирёв промолчал. «Нива» переваливалась на ухабах, одолевая ореховский переезд.