Те же и Скунс
Шрифт:
Он бросил ребятам фуражку и ремень с кобурой и молча пошёл навстречу противнику, за спиной у которого маячили серые от страха пассажиры новенькой «Нивы». Машина, в отличие от затерханной «копейки», была лакомый кусочек, но теперь разбирались уже не из-за неё.
Снегирёв смотрел на подходившего Журбу с доброжелательным любопытством, чуть склонив голову набок. Не было заметно, чтобы он принимал боевую стойку или ещё как-то готовился к поединку, и это опять-таки настораживало. Либо только что происшедшее
Журба атаковал. Стремительный и точный гяку-цки поразил… место, где уже никого не было. Андрей ощутил лишь прикосновение к предплечью и почти тут же понял, что падает снова. Мощный рывок за шиворот уложил его на бетон как раз в том направлении, где на миг улетучилась точка опоры.
– Дзю-дзюцу?.. – сипло спросил Журба, поднимаясь. – Какой дан?..
Снегирёв стоял почти на том же месте, где Андрей заметил его перед атакой.
– Да я так… – сказал он как бы смущённо. – С миру по нитке…
Вариант продолжения, который ему очень нравился, гласил «голому верёвка». Он позволил Журбе атаковать ещё дважды, и оба раза тот чуть его не достал. Однако «чуть», как известно, не считается. Журба завёлся, глаза горели спортивным азартом, он нутром чуял, что противник ему далеко не всё показал, и жаждал выведать больше, чтобы найти слабину. В конце концов Снегирёв отвлёк его ударом в лицо и взял на котэ-гаеши, сиречь «сгибание запястья». Кувырнул через голову и по-прежнему беззлобно разложил на бетоне, придерживая за кисть.
– Эй, эй!.. – хором защёлкали предохранители и затворы. – Твою мать!..
Журба только потом сообразил, что оказался в самых натуральных заложниках. А в тот момент он отчётливо понимал только, что проиграл. Захват седого почти не причинял Андрею боли, но удерживал его в совершенной беспомощности, а резкий нажим как пить дать оставил бы его без плеча, и весьма вероятно – на всю жизнь. В таких случаях на татами сдаются. А потом кланяются победителю и благодарят за науку. Журба так и поступил.
– Ша!.. – заорал он на своих, грозя им свободным кулаком (Снегирёв позволил ему это сделать, ослабив захват). Потом вывернул шею: – Езжай, браток… нет вопросов…
– Аригато годзаймас, – по-японски, зная, что его поймут, поблагодарил Снегирёв. И выпустил его руку.
Журба был далеко не дурак и много раз мысленно прокатывал для себя подобную ситуацию: не всё коту масленица, придётся когда-нибудь принимать поражение, и это тоже надо уметь. Он сумел.
– Всё, братва! – приказал он, отряхивая серую форму, приобретшую заслуженный вид от соприкосновений с бетоном. Он больше не строил из себя стража правопорядка. – Всё, в натуре! По тачкам – и до хаты!
Снегирёв беспрепятственно вернулся к автомобилю. Мотора он не глушил; «Нива» упруго рванулась, вдавив пассажиров в спинки сидений, и полетела по
Снегирёв догадывался, что погони не будет, но из общих соображений держал скорость за сотню. «Нива» с довольным рёвом поглощала бетонку. Стаська, в жизни своей ни разу так не ездившая, восхищённо смотрела то вперёд, то на дядю Лёшу, сосредоточенно выжимавшего газ. У Снегирёва, успевшего изволноваться по поводу страшного переживания, которому подвергся ребёнок, малость отлегло от сердца. Стаська, похоже, ни мгновения не сомневалась, что всё кончится благополучно.
Нет, хорошо всё-таки, когда медицинская справка в порядке…
– В милицию не торопитесь, – напутствовал Алексей, высаживая Веню со Светой возле метро. – Не удивлюсь, если машину вам сегодня-завтра подкинут. Вот если дня через три всё по нулям, тогда идите и заявляйте. Спросят, почему не сразу пришли, скажете, сперва в шоке были, потом через ГАИ пытались узнать…
Ограбленные супруги уныло кивали. Сколько-то денег и ключи от квартиры у них, по счастью, остались с собой.
Стаська так и горела желанием поскорее рассказать тёте Нине и дяде Вале об удивительном приключении на шоссе.
– А вот этого не надо, – пресёк её поползновения Снегирёв. – Поехали, приехали… всё. – Она непонимающе и разочарованно повернулась к нему, и он пояснил: – По-твоему, тебя со мной после сегодняшнего ещё хоть раз куда-нибудь пустят?..
Стаська обдумала ситуацию со всех сторон и сделала выбор:
– Могила, дядь Леш…
Они медленно ползли через Троицкий мост в «пробке» которую обгоняли проворные пешеходы.
– Тренер не звонил? Роман Романович? – спросил Алексей. Стаська покачала головой:
– Не звонил…
– Может, поближе место найдём? Я около вас, на Бассейной, конников видел.
– Давайте ещё подождём, дядь Лёш. Может, у него обстоятельства…
Советская малина врагу сказала: «Нет!»
Дубинин полдня провозился в лаборатории, а когда вернулся, застал Пиновскую за неожиданным занятием: она что-то чертила на листе бумаги.
– Нервы успокаиваете? – с притворным участием поинтересовался Дубинин.
– Погодите вы с вашими остротами, Осаф Александрович! – отмахнулась Пиновская. – Вы вот весь день не показывались, а я выяснила очень любопытные вещи. Кажется, мы неверно интерпретировали роль Француза в истории с ядохимикатами…