Театр для Волкодлака
Шрифт:
Самым пугающим было не то, что его решения оспаривались или критиковались, и даже не то, что валнир его личной, отобранной и обученной гвардии вел себя, как только что обращенная девица, а то, что сам наследник испытывал жгучее желание свернуть другу шею. И за что? Жан всего лишь презирал волчицу. Его тихая, зарождающаяся ненависть к этой девушке, пока еще почти не ощущается в ауре. Она совершенно логична и понятна, но монстр в глубинах сознания Николаса требовал порвать, уничтожить угрозу, любую угрозу для этого волка!
Это было
Так быть не должно, но так есть. Его второе я всем сердцем или что там, у него вместо сердца, желало защитить Еву. Эта девушка для второй части натуры оказалась намного дороже, ценнее, чем собственный приближенный. Николас боялся думать об этом, но все походило на то, что если потребуется, вторая часть не раздумывая убьет любого ради и для этой волчицы.
Это, безусловно, проблема! Огромная проблема! Которую срочно нужно решать, но, как ее решать, если ее толком и озвучить некому. Если в Империи прознают, что Рожденный вампир готов убить весь свой вид ради одной девушки и Николаса, и Еву уничтожат за час, невзирая на все пророчества и клятвы верности. Достаточно лишь вероятности, что наследник пойдет против своих, чтобы раса обернулась против трона.
Николас остановился и, прикрыв глаза, медленно выдохнул. Так, спокойно! Не сгущаем краски! Ведь он еще никого не убил из-за нее. Да, желание было, но не из-за девушки, а из-за непослушания вампов... Все это последствия от ее крови. Скоро пройдет! Все эти порывы второй натуры ему только кажутся, они не могут быт реальными. Ни один вампир не может полюбить волка, а уж внутренний монстр не способен любить в принципе. Все это последствия неизвестного зелья, не более! Все происходящее лишь иллюзия, морок...
Он дошел до покоев, отведенный девушкам и потянулся к ручке. Рука, почему-то, схватила воздух справа от нее. Николас моргнул, удивленно посмотрел на собственную руку и открыл одну из дверей. Рыжая лиса как раз пыталась затянуть завязки на рукаве. Вампир улыбнулся. Девушка была настолько неопытна, что не услышала звука открываемой двери. И как лисы все еще живут в этом мире, с таким-то молодняком? Вампир прошел в комнату и встал за спиной девушки. Лиса несколько секунд еще мучилась с узлами, а потом обернулась.
Увидев вампира в паре шагов от себя, рыжая заорала в голос! Николас поморщился, но не шевельнулся, чтобы еще больше ее не напугать. Лиса быстро умолкла, сообразив, что ей ничего не угрожает. Потом она попыталась присесть в реверансе, затем решила поклониться и окончательно запутавшись, покраснела до ушей.
– Я это... а вы... а... я...
– забормотала она.
– Где волк?
– уточнил Николас, стараясь не смотреть на лису, чтобы не пугать.
Вместо ответа где-то за стеной бухнула дверь. И мгновенья не прошло, как в комнате появилась обнаженная, с остатками мыльно пены на теле и волосах волчица. У Евы уже перекинулись глаза. Какие у нее глаза! Озерная гладь в полночь, яркие, сверкающие!
–
И голос у нее... От этих рычащих ноток все внутри резонирует, почти как при трансформации. Николас потряс головой и покорно отошел еще на два шага назад.
– Ваил, вы не так все поняли!
– вмешалась девушка.
– А ты помолчи, когда взрослые собираются бить посуду!
– нежно улыбнулась Ева уже меняющимися заостренными зубками.
– Я ничего не думал, - решил вставить с свое слово вампир.
– А зачем приперся?
– Что?
Девушка закатила глаза. Потом моргнула. Чуть качнулась назад, словно сдерживание трансформации причиняло ей боль. Выпрямилась и, ничуть не стесняясь собственного вида, сложила руки под грудью. Честно говоря, в ней не было ничего, что Николас мог бы счесть красивым или хотя бы милым. Такие женщины никогда его не притягивали. Она была слишком... мощной, тяжелой, если так можно выразиться. Даже грудь смотрелось на этом теле неестественно, лишне. Но, все же, что-то в ней влекло, только не с желанием, как-то иначе, но к ней влекло...
– Пришел, говорю, зачем, клыкастик?
– Что значит, зачем?
– даже опешил вампир. Манера речи этой чистокровной напрочь перекрывала любое желание говорить учтиво. Она будто напрашивалась на то, чтобы ей указали на ее место!
– У нас договор!
– А поесть?
– как-то совсем по-детски спросила она.
– Я больше часа тебя ждал!
– Тоже логично, - кивнула Ева, - сама виновата.
Она резко развернулась, чуть качнулась влево и скрылась в одной из комнат. Через минуту вернулась, одетая в темные брюки, мягкие сапоги и рубашку. Вся ткань намокла и так подчеркивала...
– Ты хочешь предстать перед наставником так!?
– клацая клыками, прошипел вампир.
Ева уже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, но заметила насколько промокла рубашка.
– Ладно, не исходи на ароматы!
– выдала волчица и снова скрылась в той же комнате.
Вернулась уже в черном тонком камзоле с зеленой вышивкой.
– Так пойдет?
– спросила она, крутанулась, показывая, себя со всех сторон.
На этот раз ее качнуло вправо. У волков так не бывает. Николас решил, что возможно, молодая лиса что-то не так сделала или упустила в лечении, раз девушку все еще пошатывает.
– Да как ты со мной разговариваешь?!
– окончательно разозлился вампир.
– Ой, только не ори!
– поморщилась Ева.
– Мы все поняли - ты злой и страшный серый вампир, и мы тебя уже боимся. Ты тут уже всех застращал...
– Что сделал?
– перебил ее вампир.
Она снова закатила глаза, будто говорит совершенно понятные вещи, а он, несмышленыш, не понимает. Николас знал все языки Балы, его учили культурам и обычаям разных народов, но тех слов, что выдавала эта волчица он не слышал никогда.