Театр Духов: Весеннее Нашествие
Шрифт:
Слово держал теперь Вальт, и Риттс услыхал с его уст только то, что тот сам считал нужным рассказать о себе днями ранее, когда они впервые заговорили на плацдарме Зеницы. Городской житель Вальт был несколько старше степняка Риттса, лет на десять, но умом бледный друг не блистал. Он любил выпить, любил посмеяться без повода и променял свою пропахшую легкомыслием каморку на долги, оставшись ни с чем. Зеница – крепость смотрителей – хоть и открыла врата для него, а с тем – осуждала историю парня. Предрасположенность к вину поощрялась среди бледнокожих лишь в разумных пределах. Как бы там ни было, Вальт не пытался избегать Риттса в связи с его чужеродным происхождением,
— Меня не волнуют истории вашего ордена и, в частности тех, кто желает подобно и мне, стать его боевой единицей. Нашим жизненным тропам не суждено было пересечься, сложись всё удачней. — Во рту степняка обосновался привкус супца, приготовленного офицером Дэзером, а неспособный на лицемерие лик паренька продолжал быть серьёзным и безучастным. — Вам интересно представить, каково это – жить в моей шкуре? Каково было смотреть на обезображенные останки той женщины, чьим продолжением я обречён быть? Грязная кровь, обнажённые кости, перед тем – её вопль, застывший в ушах… Мой рассудок осквернён этим всем. А что говорить об остальных павших. — Парень не смог зарыдать, потому что был измученно сух и опустошён пережитым несчастьем. — Вы спрашиваете, отважный командир, зачем мне орден «смотрителей», как вы себя называете. Затем, чтобы мстить, но не в одиночку. Чтобы звери, их боги, и всякий, кто буйствует с ними – лежал у моих ног, разрубленный надвое.
— Бывает и так, — оборвал его офицер Бирт, вполне уловивший ход мыслей. — Однако не позволяй одной только ярости вести тебя в час испытания. Взвешивай и наблюдай, — они встретились взглядом и командир смолк.
Рофастон спрятал курительный прибор и отвернулся от парня, стараясь теперь сосредоточиться на общих наставлениях, которые обязан был озвучить новобранцам в очередной раз. Близилось время возмездия и посвящения.
– - - - -
Риттс внимал советам сведущих людей, а сам изнывал от нетерпения встретиться с нечистью вновь. Он видел, что товарищи поверхностно воспринимают столь важные для них наставления, точно недооценивая остроту ситуации. Ветер продолжал колыхать его рубаху со шнурованным воротом, выданную в качестве форменной, и Риттс был доволен хотя бы тому, что цветом одежда смотрителей перенимала оттенок травы, пшеничной и светлой, как и вся степь с её живностью. Издали всякий солдат в такой форме становился здесь невидим, неразличим. По той же причине на полевых кителях ордена не было пуговиц – только крючки, застёгиваемые под линией канта – чтобы не выдавали предательским блеском тех, кто носил их. В какой-то момент стало прохладнее, и Риттс поискал взглядом собственный китель, найдя его около булыжников, возле костра. «Должно быть, нагрелся».
— Мы выстрелим раз, может два… но увлекаться не будем, — говорил Рофастон Бирт. — Чернороги неимоверно быстры, и главное в схватке с этими тварями – вовремя увернуться и рубануть саблей. — Офицер какое-то время пытался не обращать внимание на всё возрастающий ветер степи, склоняющий к буре. — Другое дело, если объявятся черти – те, что с копытами вместо ног. Но я думаю – вряд ли. Нет, не сейчас.
— Они-то мне и нужны, — сказал Риттс, но растущий вокруг лагеря шум уже не позволил расслышать его. Меж тем, день был пыльный и яркий, полный чарующей непредсказуемости. Карлот Дэзер, отходивший наблюдать за местностью, согнулся к Рофастону Бирту и, спокойно, беззвучно промолвил: «всё. Началось». Риттс прочёл сказанное по губам офицера.
Очередной порыв ветра
— Скорее, в шатёр, за клинками, — громко скомандовал Бирт. Но в следующий миг шатёр улетел, без усилия сорванный смеющейся бурей, и сабли отряда, до этого сложенные кучей, сами полетели в их сторону. Хорошо, что кривые клинки были в ножнах!
Риттс обнажил плашмя ударившую в него саблю, и ветер надрывно увлёк из его левой руки портупею. Назад пути нет. Противник всё ближе.
— Какого лешего? — проронил Вальт, бывший пьяница, гоняясь за улетающей от него саблей. Но вот он поймал её, сжал в кулаке рукоять.
Рофастон хаотично осматривался, расставив широко ноги и разведя руки, отнюдь не уверенный, сможет ли долго простоять на земле. Клинок он словил сапогом, затем, кое-как, поднял остриём к небу. Карлот Дэзер шатался по лагерю безоружный и чуть не свалился на гаснущие угли, тогда как другие куда-то пропали. Голова Риттса закружилась, как и, внезапно, весь мир вокруг.
— Алан! — вскричал Рофастон Бирт, обращаясь к незаконнорождённому, крепко прильнувшему к дёрну новобранцу, лежавшему где-то поблизости Риттса. — Седлай жеребца и скачи быстро в крепость, сынок. Дай знать постовым! — Офицер звучал громко и ясно, но буря орала сильнее. — Видишь, оттуда, к нам идёт ураган. Колдовской, не иначе!
— Отец приказал мне в первых рядах!.. — воспротивился парень, пытаясь подняться под натиском ветра.
Рофастон Бирт зарычал.
— Скачи, я сказал! Приказ! Выполнять!
Алан умчался, то и дело спотыкаясь и падая, но бедные лошади так помешались от животного страха, что убегали не прочь, но по направлению к тому самому подступавшему вихрю размером с башню Зеницы. Риттс попытался настроиться на ритмы ветров, и равновесие, потихоньку, возвращалось к нему, чего нельзя было сказать о других. Вальт падал, катился, вставал и шатался, не выпуская оружие по воле инстинктов, а Карлот был свален на землю котлом, поразившим его на ветру прямо в лоб. Кровоточа и злясь, большой человек закричал и поднялся в неистовстве предков, хранившемся в его крови; подобно берсерку, он разорвал на себе ткань мундира, требуя потустороннего зверя выйти к нему и не мешкать с атакой.
Вдруг, ко всеобщему ужасу, земля зарокотала под кучкой смотрителей и не иначе как загремела, потому что безучастное небо оставалось просторным и ясным. «Это не гром, это землетрясение», — понял степняк, чувствуя, как земля уезжает у него из-под ног. Он стал танцевать на ней пляску спасения, горизонт закрутился у него пред глазами, а невидимый зверь всё гремел из-под самой преисподней степи, встречая угрюмым, бессвязным приветствием засвистевший вблизи ураган. У основания природной стихии, как обрывками виделось Риттсу, закружились в воздухе лошади, а с ними и Алан: вихрь увлёк его внутрь себя.
Риттс, Офицер Бирт, Карлот, и наконец – Рэндал, обнаружившийся как из ниоткуда, убежали из лагеря на тот самый холм, с которого, не долее часа назад, на их стоянку взирал красный волк. Тряска и землетрясение остались внизу, на месте брошенного лагеря, который был пожран вскоре землёй. Отряд был вооружён саблями; все, кроме Карлота Дэзера, но тому посчастливилось попасть на заряженную винтовку, с выступающим, под дулом, штыком: он сжимал её с яростью. На холме, через пару секунд, появился и Вальт, с открытыми широко глазками и нервным намерением драться. Два офицера и три новобранца невольно образовали свободную шеренгу; к смотрителям, резво и настойчиво, подступал ураган.