Шрифт:
Эпилог
Я свалился в снег у одинокого столба на перроне и тут же забылся сном. В нем я увидел врата, что возвышались до неба, а рядом с ними седого старца. Он сказал мне: «Не настал еще день, когда свет придет в мир, но день этот близок. Потому найди самое темное место в мрачном городе и напиши о главном. Расскажи о себе, как думаешь, пока свет не пришел в мир и не обличил о тебе всю правду. Как поставишь точку, так сразу умрешь, а текст прихватишь с собой. Покажешь его Отцу, а он поделится с тобой своим вариантом. Тогда вместе и рассудите, кем ты явился: старухой ли с луковкой, или нет?»
Глава
I
Город
Дорога страшно меня измотала. По ощущениям, ехать оставалось с полчаса. То ещё испытание… Сидячий вагон забили до отказа, передо мной расположились отец и сын. Белобрысый мальчуган бандитского вида без устали поедал мандарины. Уж не знаю, какие запасы они прихватили с собой, но на откидном столике выросла приличная такая горка из кожуры. Мальчишка сперва надкусывал дольку и сдирал с неё белую пленку, а уже после, смакуя и причмокивая, ел самое вкусное. И так действительно вкуснее, это дело известное. После каждого съеденного мандарина он непременно спрашивал у отца, как скоро они приедут. Я нисколько этим не раздражался, потому как сам был не прочь озадачить несчастного тем же вопросом.
Я изнывал от безделья и скуки, потому дошёл до отчаянных мер – взял в руки книгу. В подобные приключения я всегда прихватывал с собой книжку, это превратилось в некий ритуал. Посмотрев всевозможные фильмы и прослушав на три круга скачанную музыку, я всё же добирался до текста и прочитывал пару-тройку страниц. Я часто бывал в разъездах, так что приём отработался до автоматизма. Это было сродни рефлексам надрессированной собаки, шелест страниц предвещал скорый приезд, отчего становилось радостно. До следующей поездки прочитанное, конечно, забывалось и можно было снова проделывать этот незатейливый трюк.
– Пап, смотри, что за Камю? – между креслами показалось задорное лицо мальчишки. Он хихикал в ладошку и повторял свой вопрос, на что отец взял его головёшку огромной ладонью и повернул её так грубо и резко, будто то была голова пластиковой куклы.
И, действительно, что ещё за Камю… Столь искреннее недоумение настолько меня позабавило, что я уже не мог дешифрировать эту повесть. Она вдруг превратилась в груду бессвязных букв, потому я забросил книгу в портфель и попробовал ещё раз как следует усесться в жутко неудобном кресле.
Мысли не давали покоя. Я не видел родителей много лет, с того момента, как уехал учиться. Не уверен, живут ли они сейчас здесь. А если и так, узнаю ли их… Мы не общались целую вечность, и по правде сказать, при всём желании не вспомню из-за чего мы так разругались. Догадываюсь, то были бесчисленные мелкие обиды, слепившиеся в огромный снежный ком.
Я, как и многие, уехал за лучшей жизнью и, что удивительно, нашёл её. И вправду, у меня получалось всё, будто за ручку вели. Но с каждой пусть и маленькой, но всё же победой я всё острее чувствовал, что есть какой-то подвох. Я действительно получал всё, о чём просил, но внутри по-прежнему оставалась болезненная пустота. Она не заполнялась ничем. Чего только не пробовал… И в один день всплыла фраза: «Ненавижу вас и как только уеду – я о вас и не вспомню». Я сказал это родителям после очередной пустяковой ссоры. Сказал это с такой злобой… Не то что несвойственной мне, а чуждой, кажется, любому человеку. Так я осознал природу губительной пустоты внутри меня. Но сколько лет ушло прежде, чем я пришел к столь простому выводу.
До родного городка оставалось ехать совсем недолго, а я так и не смог внятно вообразить нашу встречу. Не подобрал ни слов, ни тем для разговора. В голове лишь нарисовалось очертание дома да номер квартиры. Оставалось только добраться до места и надеяться, что родители всё ещё там.
Чудом удалось задремать. Проспал минут десять, но сновидение
Отчего-то проводница не подошла ко мне, чтобы предупредить о скором приезде. Поезд останавливается на этой станции лишь на несколько минут, потому стало любопытно, на сколько он задержался по моей вине. Я, конечно же, не запомнил время, хотя смотрел в телефон каких-то пару минут назад. Заглянул снова – 20:67. Этот безобидный набор цифр обернулся страшной новостью, какая вводит людей в ступор. На табло в конце поезда также горело 20:67. Я замер и терпеливо ждал, пока на экране появится другое число, но всё оставалось неизменным. Когда счёт в голове перевалил за двести, а семёрка так и не сменилась восьмёркой, я всё же робко спросил у людей, который час, но они продолжили молчать. Я посеменил к выходу, стараясь не оглядываться по сторонам.
Шагнув на ступеньку, вдохнул полную грудь холодного воздуха. Морозная свежесть малость взбодрила, а на душе сделалось спокойно. На перроне одиноко стоял нерабочий фонарь. Я оторвал от него кусочек облупленной чёрной краски и отчего-то бросил его в сторону поезда. Тогда бездушная машина на миг ожила, рассердившись захлопнула двери, и уехала прочь.
Я размеренно и нерасторопно пошагал по улице небольшого городка, в котором и двадцати домов, пожалуй, не наберётся. Пейзажи, кажется, нисколько не изменились за эти годы. Никак не покидало чувство, что всё это понарошку, ведь я так давно не был дома, что уже не уверен, был ли вообще здесь когда-то.
Прошёл нашу церковь, возвышающуюся на небольшом холме. Прошёл стелу, что увековечила память павших солдат. Я приближался к дому, и каждое знакомое деревце, каждая лавочка и качели пробуждали во мне позабытое чувство нерасторжимой связи с этим местом.
Оказавшись перед дверью, я громко выдохнул и тут же постучал, чтобы не давать себе времени на сомнения и всяческие пространные размышления. Не послышалось никаких «бегу-бегу» или «открыто». И шагов не было слышно. Словом, ничего не произошло. Я застыл у порога и в общем-то не вполне понимал, повезло мне или нет. Однако, меня оставило всякое напряжение, и я быстро сообразил, что такое стечение обстоятельств – это наиболее благоприятный исход.
Да, мне захотелось осмыслить это как своего рода знак и тут же удрать на вокзал, заскочить в ближайший поезд и поехать Бог знает куда, лишь бы избежать неловкой встречи. Но я собрался с силами и провернул ручку. Дверь открылась. Я вошёл в квартиру. Свет был выключен, но на всякий случай я всё же крикнул: «Есть кто?», на что ожидаемо не последовало никакого ответа.
Встреча с родителями вновь отложилась, что ещё малость порадовало. Но правда в том, что это нисколько не улучшило положение дел. Напротив, появилось множество вопросов, на которые совсем не находилось ответов. Я не погрузился в бурные рассуждения и постарался сохранить холодную голову. Снял обувь, поставил сумку у кресла и прошёлся по комнатам. Да, в квартире впрямь никого не оказалось, однако она и не выглядела заброшенной. Всё было чисто, полки не покрылись слоем пыли. Даже земля в цветочных горшках оставалась сырой. Я заглянул на кухню и обнаружил на столе полную корзинку мандаринов, а на плите – кастрюльку с едва тёплой кутьёй из риса.