Театр кукол
Шрифт:
Чернь с радостью заглотила новшество единой религии. Еще бы, благодаря ей церковные подати упали почти на треть.
Инквизиторы были немногочисленны, хорошо обучены. Все они имели отличные магические способности. В их арсенале было множество древних заклинаний и артефактов, многие из которых превосходили по эффективности академическую магию. Да и особая система тренировок давала им защиту от магии нежити, демонов и ведьм.
Но вот незадача. Их сила не имела ничего общего с верой и богами. Они черпали ману из тех же месторождений, что волшебники магиерваффе, рабочие артифакторных мануфактур, повара и кузнецы.
Весь день они ехали дальше на север. Баронет, истекал соплями, клевал носом в седле и безуспешно пытался подремать вовремя коротких привалов. Ирэн пыталась его развлечь разговором и музыкой, но безуспешно.
Последние сумасшедшие дни и бессонные ночи, проведенные на холоде, подорвали и без того не очень хорошее здоровье Лоренца. Переутомление проявило себя в виде простуды.
Цивилизация закончилась. Большую часть времени только узкая ниточка дороги, ведущая через леса, была единственным напоминанием о существовании человека. Несколько раз им попадались грубо срубленные избушки, которые использовали охотники и караваны купцов. В одной из них Лоренц и Ирэн остановились на ночь. Внутри был примитивный очаг, лавки и сундук с запасом еды на пару дней – солониной и сухарями.
Девушка принялась хлопотать, делать еду, кипятить воду, чтобы приготовить отвар трав. Как известно без лечения простуда проходит за неделю, а если лечить – за семь дней. Но хотя бы часть симптомов магия облегчить могла. Обессиливший Лоренц вооружился мелком и начал рисовать фигуру большого исцеления Коха. Его познания в лечебном деле больше касались судебной медицины, но помочь себе он все же мог. Конечно, Лоренца бы не затруднило сотворить это заклинание и без ритуала, силой мысли. Но оберлейтенант предпочел сэкономить ману. Дорога предстояла еще долгая.
Ирэн между тем протянула Лоренцу отвар.
– Лоренц, выпейте, это поможет.
– Спасибо. – он с трудом смог протолкнуть через першащее горло жидкость, пахнущую хвоей и полынью. Из-за горечи он не сразу ощутил послевкусие характерное для марьина корня. Активируя талисман защиты от ядов, он сказал – Ирэн, если вы вздумали усыпить меня и сбежать, то это плохая идея. Вы умрете, если не будете находиться рядом со мной.
Девушка вздрогнула и опустила глаза в пол.
– Я ничего подобного не хотела, не надо меня запугивать… – даже без магии разума было понятно, что она врет.
– Я вас не запугиваю, к сожалению. – Лоренц достал кинжал Эанатума из-за пазухи и показал его Ирэн. – Этот артефакт темной магии поглотил вашу тень, вдалеке от него, вы потеряете разум, как было в Цвикау, а если расстояние станет слишком большим, то и жизнь. А заклинание Биндинга на нем не даст никому завладеть клинком, пока я его не потеряю. Я же говорил, только это остановило у-и-на-э-наг. Так, что, ваша жизнь и свобода в моих руках, – невесело улыбнулся он.
Ирэн распрямилась, ее лицо стало неживым, рука дернулась к перевязи с ножами. Лоренц непроизвольно зажмурил глаза. С колдовать ничего в ответ он не успевал, а его оружие валялось под лавкой.
– Опять рабство… – донесся до него шепот. Когда он открыл глаза Ирэн стояла все также перед
– Простите, мой господин, что напугала вас, – девушка сняла свою куртку и начала расстегивать рубаху.
– Фрекен Деко! Что вы делаете?
– Тоже, что и обычно мне приходилось делать, когда я была в неволе.
– Прекратите сейчас же! Вы моя поднадзорная! – Лоренц опять зажмурился, чтобы не видеть часть соблазнительной женской груди, появившейся в разрезе рубахи. – Я не какой-нибудь подонок! Клянусь честью… – в чем он клянется Лоренц так и не придумал. Когда он открыл глаза, Ирэн сидела напротив него на лавке в гораздо более целомудренном виде. Лоренц спрятал кинжал.
– Простите, я привыкла к несколько иному обращению. – она утерла слезы.
– Мне интересно, где это вы привыкли к другому обхождению? Вы говорили про неволю, но в кайзеррейхе запрещено рабство, не то что в варварской Эллонике. Разрешено только освященное богами и традициями крепостное право. Но вы же дворянка, или я не прав?
– Вы правы, мои документы не подделка. А насчет рабства, на самом деле все не так просто… – начала Ирэн свою историю.
Здесь следует сделать небольшое отступление в историю Таира, чтобы была понятна подоплека произошедшего с Ирэн.
Шатору была одной из самых негостеприимных провинций кайзеррейха. Да, климат там был мягче чем в Ангельтхайме, а проклятий и темной магии ей во время войны перепало значительно меньше чем солнечной Аррации, граничащей с Ки-эн-ги, и 'кузне рейха' – Фридрихсланду. Даже рассказы про такие частые в центральной империи прорывы Инферно, здесь слушали как сказки.
Основная проблема заключалась в народе зверолюдей бистаа. Если с южными степными племенами еще можно было договорится и даже как-то разделить границу, то северные лесные тиерменшен, не имеющие четкого управления, творили, что хотели. А начинать полноценную карательную экспедицию даже сейчас для империи было чревато.
Второй проблемой был откровенный административный бардак. На севере от Шатору, во главе провинции Вестланн уже давно сидел назначенный императором граф Сколде, а на юге, в Агдере, распоряжалось, в нарушение всех таирских традиций, народное вече, которым, однако, умелый оратор, маркиз фон Пфальц, мог без труда управлять. Не без доли магии, конечно же.
Агдер, бывшая часть Эллоники, вообще стоял стороной от всех остальных частей рейха. Там никогда не было крепостного права, да и варварские традиции народовластия так и не искоренились за полторы тысячи лет после падения гегемонии южных городов-государств.
Родина Ирэн получила от соседей все минусы аристократической и демократической системы в виде совершенно неуправляемого совета дворян-магнатов, которые по закону были равны, но каждый мнил себя равнее других. А уж от хитросплетений родственных связей, союзов и давних счетов зубы ломило у любого имперского управленца, посланного управлять этой вольницей. Дело усугублялось тем, что магнаты присоединение к Таиру не очень-то одобряли, ведь имперская администрация ограничивала их свободу.
Мелкие аристократы, имевшие только небольшие владения в лесах северо-запада, как и тиерменшен были не против заняться разбоем. Да они вообще от бистаа не сильно отличались по повадкам, а некоторые и по крови.