Театр любви
Шрифт:
На ноябрьские праздники в поселке появилась нарядная молодая женщина. Ее привез со станции водитель бензовоза Свиридов, самый красивый парень на всю округу. Они обедали за столиком в углу, когда в кафе вошел Саша.
До того вечера Валентина была, можно сказать, счастлива, хотя они с Сашей были едва знакомы. С этого момента она не находила себе места.
Теперь ее жизнь состояла из бесконечной слежки, подглядываний, подслушиваний, ненависти к Стрижевской и ко мне — она обнаружила мою фотографию в томике стихов
На той фотографии у меня были заплаканные глаза, и вообще я вышла там настоящей дурнушкой. Стрижевская, как выразилась Валентина, была похожа на голливудскую звезду.
Лерка устроилась в библиотеку, сняла большую светлую комнату с террасой в старой части поселка. Возле нее всегда крутилась веселая бесшабашная молодежь. Она устраивала вечера с танцами и чаепитиями за полночь, организовала кружок французского языка. На новогоднем вечере выступила с местным самодеятельным ансамблем и имела огромный успех. В нее были влюблены все мужчины поселка.
Саша редко появлялся на людях. У Стрижевской в гостях он был всего несколько раз. На новогодний вечер не пришел.
Лерка сникла. Теперь она появлялась на работе без косметики и с неухоженной головой. Потом она заболела вирусным гриппом и попала в больницу.
Саша навещал ее почти каждый день, но оставался в палате не больше получаса. Под женский праздник Стрижевская выписалась. Валентина видела ее с Сашей из окна парикмахерской. Глаза Лерки сияли от счастья.
Их не было несколько дней. Валентина искала их даже в тайге. Потом они появились в кафе в окружении молодежи из компании Стрижевской.
Теперь Саша не приходил в кафе один, а только с приятелями, с которыми выпивал. Стрижевская почти всегда была рядом с ним. Она выглядела веселой, но как-то на виду у всех устроила Саше сцену, приревновав к молоденькой киоскерше, оставлявшей ему «Музыкальную жизнь».
Потом — дело было в апреле — пришло письмо от Кириллиной. Стрижевская вытащила его из кармана Сашиного пиджака, который он повесил на спинку стула в кафе. Хозяйка квартиры рассказывала, что они скандалили всю ночь. Утром их снова видели вместе…
В тот же день Саша попал в больницу.
Валентина сумела проникнуть в морг и долго разглядывала труп Стрижевской. Она сказала, что мертвая Стрижевская была еще красивей, чем живая.
— Спасибо, — сказала я Валентине и поспешила на улицу.
Она догнала меня возле автобусной остановки.
— Он никудышный мужик. Дерьмо в постели, — сообщила она, приноравливаясь к моему шагу.
Я не удостоила ее ответом.
— Я не дам вам жизни. Я прокляну вас. Если бы не я, Сашки уже бы не было в живых.
— Уйди.
— Я знаю твой адрес. Я подожгу твою квартиру. Я…
Она вдруг замолчала. Я обратила внимание,
— Успокойся. Я не собираюсь привязывать его к себе силой. Я не ты, ясно?
Я видела из окна автобуса, как Валентина понуро плелась к своей парикмахерской.
Я испытывала чувство вины перед Стасом. Мне казалось, Эмили была бы сейчас жива, если бы я не приехала к ним прошлым вечером.
В столовой пили чай две старухи. Лицо одной из них показалось мне знакомым. Увидев меня, она встала из-за стола и вышла в сени.
Похоже, родственники уже знали, кому Эмили завещала дом и все остальное.
Стас схватил меня за локоть и потащил в ту комнату, где я спала в прошлую ночь.
— Где ты была? Я волновался за тебя. Ты его видела?
Я покачала головой.
— Наступит время, и те, кто когда-то потерял друг друга, снова обретут… — пробормотал Стас и смущенно отвернулся.
— Думаю, ты сам не веришь в эту галиматью.
Я подавила вздох.
— Он не придет сегодня. И завтра тоже… Но наступит время…
— Заткнись, пожалуйста. Или расскажи про своих земноводных.
— Я в них разочарован. Как выяснилось, крокодилы тоже поддаются дрессировке. Дело в том, что у них быстро вырабатываются условные…
— Стас, любовь тоже условный рефлекс? — серьезно спросила я.
— Безусловный. Это то, что есть в крови каждой отдельно взятой особи. Правильней это назвать стремлением к продолжению рода.
— Почему же тогда мы с тобой не последовали ему?
Он пожал плечами и отвернулся.
— Ты вспоминаешь когда-нибудь свою Ленку? — спросила я, когда мы пили на кухне кофе.
— Она часто приходит в зоопарк. Она просила, чтобы я нашел ей там работу.
— Заливаешь.
— Тогда зачем задавать глупые вопросы?
— Но я думала…
— Ты думала, я сделал это из-за Ленки? Эмили тоже так думала. До самой последней минуты.
— Я не имела права спрашивать об этом. Прости.
Он глянул на меня в упор.
— Прощаю. — Он подлил себе кофе. — А знаешь, если бы не я, ты бы никогда не познакомилась с Кириллиными.
Это была сущая правда. Стас занимался в биологическом кружке, который посещал время от времени Саша. Это Стас подсказал, чтобы меня отдали в ту школу, где учился Саша.
— Я думал, он всерьез интересуется биологией, — неожиданно изрек Стас. — А он никогда ничем всерьез не интересовался.
— Можно подумать, ты интересовался, — ехидно заметила я.
— Да. Но мне помешали осуществить задуманное. Правда, я ни о чем не жалею.
— Что помешало?
— Моя глупая любовь. С безусловными рефлексами совладать невозможно.
— Я так и думала. Эта твоя Ленка небось растолстела и превратилась в обычную мымру.
— Женщины ревнуют даже тех мужчин, которые им безразличны.