Театр любви
Шрифт:
— У меня все прекрасно, мама.
— Может, к нам выберешься?
— Мамочка, дел по горло, а завтра первая пара.
— Дочка Никольской привезла из Швеции плащ с подстежкой. Цвета блеклого мха. Ты, кажется, мечтала о таком. И сапоги на шнуровке. Все твоего размера. Никита Семенович обещал нас подвезти.
— У меня есть и плащ, и сапоги.
— Никольская говорит — все самой последней модели. И стоит какой-то пустяк. Ты же знаешь, она не спекулянтка. У тебя скоро день рождения. Мы с Никитой Семеновичем
— Спасибо, мамочка. Я вас обоих очень люблю, но… В общем, мне не нужен ни плащ, ни сапоги.
— Доченька, может, ты к нам на время жить переедешь? Одной тебе, наверное, и готовить не хочется. А тебе надо регулярно питаться, иначе совсем силенок не будет. Давай мы приедем за тобой? Рыцарь очень рад будет. Подымишь со своим Китом на кухне, посплетничаете, как в старые добрые времена. Кит тебя, как родную дочку, обожает.
— Знаю, мама. Я его тоже.
— Может, поживешь у нас?
— Подумаю. Только потом, ладно?
— Я скажу Никольской, что мы к ней завтра подъедем. Пусть пока никому не предлагает.
— Нет, мама, у меня всего навалом. Как ты думаешь, отец вспоминает меня?
— Доченька, я думаю, он давно спился.
— Думаешь или знаешь? Неужели тебе его не жалко? Ведь ты была счастлива с ним.
— Мне передали от него письмо.
— Когда? — оживилась я.
— Года три тому назад. Он просил послать ему денег.
— Ты послала?
— Письмо было написано чужой рукой. Я подумала, это фальшивка. И в нем ни слова не было про тебя, деточка.
— Но я ведь тоже про него забыла.
— Я послала ему сто рублей. Никита Семенович ничего не знает.
— Ты молодец, мама.
— Он даже не ответил. Я оказалась последней дурой.
— Ты дашь мне его адрес, мама?
Она ответила на удивление резко:
— Нет. Я сожгла письмо. Я не хочу, чтоб моя дочь общалась с человеком, для которого нет ничего святого.
Кит позвонил мне из автомата напротив и через две минуты уже стоял в моей прихожей.
— Можно рассчитывать на откровенность?
Я пожала плечами и отправилась на кухню ставить чайник.
— Зоя боится, ты наломаешь дров. Что это ты вдруг вспомнила про отца?
— Я про него никогда не забывала.
— Мне казалось одно время, что я мог бы заменить тебе его.
— Ты циник, Кит.
— Может быть. Но я глубоко убежден в том, что кровное родство значит очень мало или совсем ничего. Зато я верю в родство душ.
— Я тоже.
— Если бы Зоя не переехала в Москву, она бы уже превратилась в старуху с целым букетом хронических болезней. Уж не говоря обо всем остальном.
— О чем, Кит?
— Они там все пьют и измываются над женами. Недостаток духовной культуры сказывается прежде всего на семейных отношениях.
— А
Кит понял, о чем я.
— Они со временем подружатся. Твоя мать мудрая женщина. Ну, а что касается Вики, она еще очень молода для того, чтоб понять, что в сердце ее отца места хватит для всех. К тому же я очень баловал ее в детстве.
— Но почему твоя Зоя не стала притворяться перед моим отцом, что она любит Алешу?
— В провинции иные нравы.
Кит, как мне показалось, брезгливо поморщился.
— Знаешь, я бы тоже не смогла притворяться. Я бы никогда не смогла полюбить Сашину дочку от этой Валентины. Значит, я тоже провинциалка?
— Я бы этого не сказал. Просто ты привыкла сама придумывать правила игры.
— Ты хочешь сказать, я ни с кем не считаюсь?
— Ну, что-то вроде.
— Ты прав, Кит. И никого не люблю. Даже себя разлюбила.
— Это пройдет. — Он отлучился на минуту в прихожую и вернулся с плоской бутылкой коньяка. — Выпьем за твое скорейшее выздоровление.
— Спасибо. Ты очень добрый, Кит.
— И очень эгоистичный. Хочу выпить за твою сладкую изюминку. Признаться, я никогда не встречал женщины, влюбленной в себя до такой степени, как ты.
— Это мешает мне влюбиться по-настоящему. Всегда мешало.
Кит выпил свою рюмку до дна и рассмеялся.
— И это же уберегло тебя от многих бед и разочарований.
— Возможно, ты прав, Кит, но теперь когда…
Я осеклась, встретив его насмешливый взгляд.
— Только не наломай дров.
— Ты под этим что-то конкретное подразумеваешь?
— Я не хочу, чтобы ты позволила раскаянию и жалости возобладать над всеми остальными чувствами. Жертвенность тебе не к лицу.
— А что мне к лицу?
Кит медленно встал и положил ладони мне на плечи. Они у него были горячие — я ощущала это через свой толстый свитер.
— Я дам тебе один совет, который ты можешь забыть. Но все-таки выслушай его, ладно?
— Валяй.
— Не позволяй ни одному мужчине брать над тобой верх. А это значит оставь в своей душе такие уголки, куда не проникнуть нашему брату.
— Мог бы сказать мне об этом лет десять назад или даже раньше. Теперь уже поздно. Поздно.
Я стряхнула с плеч его руки, встала и подошла к окну, за которыми мерцала огнями предвесенняя Москва.
— Ты бы меня не послушала. Да я и сам не догадывался в ту пору о том, какой я умный.
— Кстати, о правилах игры. Как ты думаешь, какое место в жизни мужчины может занимать любовь женщины?
Я повернулась и посмотрела на него в упор. Он выдержал мой взгляд.
— Ты хочешь сказать, на что способен влюбленный мужчина? На все что угодно. Кроме, пожалуй, верности.