Театр под сакурой
Шрифт:
Ютаро не видел вылетевшего «Цубамэ» он был слишком занят схваткой с мехами противника. Он уже понимал, что разработанная им тактика годилась только против каии и старых моделей «Биг папасов», ведь и те и другие больше полагались на буры и когти, стараясь подойти вплотную, оставалось только держать дистанцию и расстреливать их с безопасного расстояния. С новыми же моделями «Биг папасов» эта тактика работала плохо. Броня их была куда крепче, а «Браунинги» были куда опасней «Льюисов». При подобном численном преимуществе бороться с врагом было очень тяжело, в общем-то, спасало отряд только то, что доспехи духа были на две головы выше «Биг папасов», как старых, так и новых. А уж когда патроны к пулемётам и снаряды авиапушек подойдут
И никто не посмотрит, что у врага многократное численное преимущество, что они вчетвером уничтожили десяток мехов, что выведут из строя ещё больше. Никого не будут волновать успехи, поражение от устаревших мехов времён Первой Мировой перечеркнёт все заслуги. А уж если погибнет хоть один из пилотов, Ютаро можно смело снимать погоны и жалеть, что он не самурай и не может сделать сэппуку, и ему придётся вытерпеть весь позор трибунала — или как там будут судить его.
— Сан'тё, — обратился к капитану «Сяти» командир эскадрильи лёгких мехов, — быть может, нам помочь «Труппе»? Мехи противника не имеют хорошего бронирования, наши пулемёты вполне смогут справиться с ними.
— Вперёд, — кивнул тот. — Только доспехи духа не повредите, а то с нас всех головы поснимают.
Вообще-то, это было почти нарушением устава. Ведь тот практически прямо запрещал использовать лёгкие мехи иначе как для разведки. Они были слишком уязвимы, и терять мехи и пилотов командование не желало, обходились-то они весьма недёшево.
И снова отворились массивные двери трюма — оттуда вынырнули пять лёгких мехов «Цубамэ». Они устремились к сражающимся на предельно доступной им скорости, выжимая из двигателей крыльевых модулей все доступные тем силы. Снизившись до расстояния, с которого можно было вести относительно прицельный огонь «Цубамэ» начали заходить на боевой разворот, выбирая себе целями скопление мехов противника, чтоб ни одна пуля не пропала впустую. Ведь не так и много было патронов у них в запасе. «Цубамэ» проходили над «Биг папасами», поливая их длинными очередями. Отлично видимые в ночной тьме трассирующие пули прошивали беспомощные против такого налёта мехи насквозь. В ответ те поднимали свои «Льюисы» и «Браунинги», но угла явно не хватало, чтобы вести огонь по грамотно заходящим на них «Цубамэ». Замешательством врага воспользовался отряд «Труппа».
— Концентрируем огонь на новых «Биг папасах»! — быстро скомандовал Ютаро.
Девушки вместе с ним открыли огонь по растерявшимся мехам противника. Те метались, не зная какую атаку отражать — с воздуха или наземную, и из-за этого ничего путного у них не выходило. Стоило только сбиться в группу, чтобы дать отпор доспехам духа, как тут же с неба на них обрушивались лёгкие мехи, неся смерть пулемётными очередями сразу нескольким противникам. Когда же «Биг папасы» рассыпались, они тут же становились лёгкой добычей для бойцов «Труппы» — снаряды авиапушек (короба пулемётов, кроме лёгких, наплечных, давно уже опустели) поражали «Биг папасов» новой модели, разбивая обзорные стёкла, легко пробивая броню корпуса и конечностей, заставляя мехов припадать на колени или терять руки. Нормально же отвечать из «Браунингов» они не могли — у одного-двух «Биг папасов» не было должной концентрации огня, чтобы серьёзно повредить доспех духа.
Выпустив все пули, «Цубамэ» вернулись в недра дирижабля. Но к тому времени от «Биг папасов» остались, что называется, рожки да ножки. Оставшихся нескольких «Биг папасов» старой модели разнесли из авиапушек в считанные секунды.
— Отлично, — донёсся в наушниках искажённый помехами голос Накадзо. Сигнал шёл через ретранслятор на «Сяти» и узнать антрепренёра было почти невозможно. — На сей раз обошлось без потерь. Возвращайтесь в театр как можно скорее.
С небес спустилась громада «Сяти», в третий раз открылся его трюм, на сей раз, чтобы спустить платформу погрузки. Пилоты завели на неё доспехи, и их медленно потянуло
Накадзо стоял, опершись на карту, и глядел на выстроившийся перед ним отряд. Молодой человек и девушки не переоделись ещё, так и стояли перед ним в потемневших от пота мундирах.
— Сегодняшний бой, Ютаро-тюи, — обратился Накадзо к юноше, — показал на практике все изъяны ваших тактических выкладок. Не приди вам на помощь «Цубамэ», ты сам понимаешь, чем закончился бы этот бой. Так что тебе работать и работать.
— Хай! — чётко ответил тот.
— Помни, Ютаро-тюи, — добавил Накадзо, — враг прогрессирует, у него появились новые мехи, значит, и тактику тебе надо просчитывать, исходя из того, что противник может применить любые силы и средства, вплоть до новейших.
— Я понял вас, Накадзо-тайса, — кивнул Ютаро.
— Теперь о более приятных вещах, — усмехнулся Накадзо. — Мы имеем точное место расположения нашего врага. Оно проверено двумя способами. Воздушной разведкой, за что спасибо Ютаро-тюи, не растерялся и даже в бою следил за всей обстановкой в целом. И показаниями водителя грузовика, который привёз сюда того гиганта, с которым вы сражались.
— Когда мы атакуем? — тут же спросила Марина, мгновенно позабыв о субординации и том, что она больше не командир отряда.
— Как только ваши доспехи будут готовы к бою, — ответил Накадзо. — Медлить нельзя. Если надо будет, я отменю завтрашний спектакль, однако постарайтесь успеть к его началу. А теперь ступайте отдыхать. Никаких тактических занятий и репетиций утром не будет. Вы должны быть готовы к одиннадцати часам.
— Разрешите идти? — поинтересовался Ютаро, которого уже начало клонить в сон — час-то стоял довольно поздний.
— Последнее, — задержал их Накадзо. — Сегодня приезжает Ранг Наэ-дзюньи со своим ракетным доспехом, который она испытывала на корейском полигоне. Она также примет участие в атаке на логово нашего врага.
— А я только начала привыкать к тишине и порядку, — притворно вздохнула Асахико.
Как в театре появилась юная корейская девушка, о которой, кажется, обмолвилась на одной из репетиций режиссёр Акамицу, я даже не заметил. То ли спал в тот день долго, то ли она явилась каким-то чудесным способом. Теперь я уже был готов поверить, что она прилетела сюда из Кореи на крыльях или приплыла дельфином.
Это совсем ещё юная девушка в больших круглых очках. Одевалась она в традиционное корейское платье и ничуть этого не стеснялась. К тому же большую часть времени она, как не занятая в спектакле, где-то пропадала. И я почти не общался с нею. Я, вообще, после убийства Хатиямы избегал общаться со всеми актрисами, особенно же боялся столкнуться с маленькой Алисой Руа. Она вполне могла выдать меня всего парой слов. Однако же я столкнулся с ней случайно в одном и коридоров — на свою беду. Сонная с утра девочка наткнулась на меня и едва не упала. А я, дурень, ещё и руку ей подал! Она сначала схватилась за неё, чтобы не упасть, а после вскрикнула и отскочила в сторону, едва не упав с лестницы. Я крайне не вовремя вспомнил о крови на моих руках, про которую девочка уже говорила. А ведь к ней и новая добавилась, о чём Алиса не замедлила мне сообщить.
— Вы снова кого-то убили! — бросила она и убежала.
Я понял, что оказался на краю пропасти. Даже если нас никто не слышал, а в тот утренний час театр был тих и пуст. Что, на самом деле, было довольно странно, но я не придал тогда этому значения. Совсем другие мысли бродили тогда у меня в голове. Я вспомнил, что так замотался с репетициями и декорациями, что позабыл избавиться от пистолета и окровавленной рубашки, которые изобличают меня, как бог знает кого. И теперь, скажи Алиса хоть слово обо мне кому-либо в театре, я, можно сказать, покойник. Вряд ли даже столь эксцентричный человек, как Накадзо не станет выдавать убийцу, тем более, что кроме слов девочки волшебницы в моей комнате лежат неопровержимые доказательства моей вины.