Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)

Брэдбери Рэй Дуглас

Он слышит, как мама закуривает сигарету. Это значит, что она приготовилась к долгому разговору.

– Это были непростые три года, – говорит она. – В тот день, когда Боб сообщил, что случилось… – Она выдыхает дым в трубку. Даг представляет, как она опустилась на стул рядом со столиком, где телефон. – Это был худший день в моей жизни.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Я просто хочу, чтобы вы знали, что я ваш друг.

Мама хмыкает, выражая согласие, но Даг знает, что она сейчас – в собственном мире. Сколько раз он наблюдал эту картину: мама сидит на диване, уставившись в одну точку, а он пытается

до нее достучаться, привлечь внимание, показать ей обложку нового выпуска «Знаменитых монстров кино».

– Что-то не так, – говорит она наконец. – Не понимаю, в чем дело, но…

– Да?

Даг слышит на заднем плане какой-то рев. Автомобиль, подъезжающий к дому?

– Мне надо идти, – говорит его мама.

– Кто там, Ширли? Это Боб?

Но трубку уже положили.

Даг ходит по комнате, прижимая к бедру тяжелый черный аппарат. Ставит телефон на стол, кладет трубку на место. После смерти папы дядя Боб стал приходить к ним домой чуть ли не каждый день, иногда оставался на ночь – спал на диване в гостиной. Одно из самых ранних воспоминаний Дага: дядя храпит на диване, а мама ходит на цыпочках и ругает Дага, что тот слишком громко играет со своими машинками. «Ты же не хочешь его разбудить», – вот как она говорила.

Когда маму убили, Дагу было пятнадцать. Какой-то бродяга, рывшийся в мусоре, нашел тело Ширли в мусорном контейнере во дворе их многоквартирного дома. Тело было завернуто в кусок брезента. Жильцы швыряли мусор в контейнер, даже не подозревая, что там лежит тело убитой женщины. Вскрытие показало, что она умерла от многочисленных черепно-мозговых травм, нанесенных тупым предметом. Полиция подозревала бездомного, обнаружившего тело, но против него не было никаких улик, ничто не связывало его с мамой Дага, и при нем не нашли ничего, хоть отдаленно похожего на оружие. Орудия убийства вообще не нашли. Боба тоже допрашивали, но у него было алиби – его друг подтвердил, что весь вечер в день убийства они провели вместе, смотрели по телику бейсбол. Тот же самый друг, который был с Бобом, когда отец Дага погиб на охоте из-за нелепой случайности. Дага вообще не было в городе, на выходные он с группой ребят из школы ездил на конкурс чтецов в другой штат. Новость об убийстве мамы попала во все газеты, о нем говорили несколько недель – дольше, чем в большинстве подобных случаев, – но со временем все улеглось и забылось; как всегда и бывает.

Даг опять набирает номер. Опьянения как не бывало. По правде сказать, он никогда раньше не ощущал себя таким трезвым. Впервые в жизни он верит, что может исправить прошлое, повернуть время вспять и отменить те ужасные вещи, которые уже случились. На восьмом гудке трубку берет мальчик.

– Алло? – шепчет он.

– Алло? – говорит Даг. – Алло? Кто это? Это ты, Дагги?

Даг точно знает, что говорит с собой маленьким. Он даже не понимает, что плачет, пока его пальцы, сжимающие телефонную трубку, не становятся мокрыми.

– Кто это? – спрашивает мальчик. – Это вы, мистер Бельведер?

Даг делает глубокий вдох. Имя кажется ему знакомым. Но почему?

– Кто такой мистер Бельведер? Расскажи мне о нем.

– Он сейчас там, где лучше, – говорит Дагги.

– Он умер? – спрашивает Даг. – Его убили?

– Он там, где лучше, – повторяет Дагги.

– Послушай, – говорит Даг. – У меня мало времени,

и теперь я смогу позвонить лишь через несколько лет, поэтому я тебя попрошу об одной вещи, ладно? Я хочу, чтобы ты меня помнил. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Это важно. Потому что случится беда, и только ты можешь это предотвратить.

Дагги рыдает в трубку, и Даг вспоминает, каким он был плаксой и как легко было довести его до слез: дядя Боб постоянно над ним насмехался, передразнивал хныканье малыша Дагги, приближал свое уродливое помятое лицо к личику Дагги, и изо рта дяди пахло кислятиной, как отравой. Мальчик потом чувствовал этот запах еще много часов.

– Не плачь, Дагги, – говорит Даг. – Не плачь. Я твой друг. Поверь мне, пожалуйста. Я твой друг. Понимаешь? Я друг. Поверь мне, пожалуйста. Я твой… – Он чувствует, что что-то не так. – Алло? Дагги? Алло?

Связь оборвалась.

Звонки скачут во времени, но с каким интервалом?

Даг тут же перезванивает, но набор номера на диске – дело небыстрое, каждая цифра требует терпения. Собственно, по этой причине Даг до сих пор пользуется устаревшим аппаратом – чтобы отмежеваться от сослуживцев, которые не расстаются со своими мобильными телефонами и набирают эсэмэски, даже когда он пытается с ними беседовать. «Ты говори, – небрежно бросают они. – Я слушаю». Даг всегда думал, что старый телефон с дисковым набором придает его жизни стабильность, но сейчас ему нужна скорость; ему нужны все достижения науки и техники, чтобы не терять связь со своей прошлой жизнью.

– Алло? – Опять мальчик. Дагги. Он сам. Его голос – голос мальчишки – уже не такой тонкий и звонкий.

– Дагги, – говорит Даг. – Сколько тебе лет?

– Кто это?

– Быстрее. Сколько тебе лет?

– Девять, – говорит Дагги.

– Девять, – повторяет Даг. – Ты меня помнишь? Мы с тобой говорили по телефону три года назад. Ты еще упоминал человека по имени мистер Бельведер. Помнишь?

– Не понимаю, о чем вы, – говорит Дагги.

На заднем плане слышится мужской голос:

– Ты с кем там треплешься? Какого черта? Если это какие-то продавцы, просто брось трубку!

– Это кто? Дядя Боб? – спрашивает Даг.

– Да, – говорит Дагги.

Он насторожен, и все же ему любопытно. Даг это знает, потому что тот мальчик – он сам.

– С мамой случится беда, – говорит Даг. – Потом тяжело сглатывает слюну. «Не торопись», – говорит он себе. – С твоей мамой. Я не знаю, кто это сделает, но мне кажется, что дядя Боб. Это произойдет, когда тебе будет пятнадцать.

– Я сейчас позвоню в полицию, – шепчет Дагги дрожащим голосом.

– Пока рано звонить, – говорит Даг. – Он еще ничего не сделал.

– Я насчет вас позвоню, – говорит Дагги.

– Нет-нет. Я твой друг.

– Никакой вы не друг, – говорит Дагги и вешает трубку.

Даг опять набирает номер, стараясь проделать это как можно быстрее. Насколько позволит старый аппарат. В трубке раздаются длинные губки. Десять гудков. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Может быть, он зря потратил звонок? А что, если в следующий раз звонок перепрыгнет на шесть лет вперед? «Возьмите трубку… возьмите, пожалуйста», – думает он. И трубку все же берут. По тому, как гремит телефон, по тому, как трубку чуть не уронили, Даг понимает, что тот, кто ответил на этот звонок, бежал к телефону.