Театральная площадь

Вербинина Валерия

– Дай сюда коробку…

Он зажег новую спичку. Выражения его лица Люся не понимала – и не хотела признаться себе в том, что он ее пугает.

– Какая-то странная у него одежда, – пробормотала она, дрожа всем телом.

На лежащем было белое обтягивающее трико и нечто вроде пестрого короткого камзола, богато украшенного вышивкой и позументом. Глаза мужчины были открыты и смотрели мимо молодых людей в никуда. Закончив осмотр, Иван осветил спичкой циферблат часов на своем запястье.

– Семнадцать минут первого… Хотя что это дает? Ничего не дает…

– Ваня, –

пробормотала Люся, совершенно растерявшись, – он что, умер?

– Да не умер, а убит, – буркнул Иван, распрямляясь. Он задул спичку, бросил ее и спрятал коробок в карман.

– Ваня, я боюсь. Ваня…

– Не надо бояться, он тебе ничего не сделает. Вот что, я иду к метро, там на посту стоит милиционер. Я приведу его сюда. А ты…

– Ваня, я тут не останусь! – отчаянно вскрикнула Люся и зарыдала. – Ваня, не бросай меня…

– Люся, перестань… Люся!

– Почему мы вообще должны им заниматься? Пусть кто-нибудь другой его найдет! Такой хороший вечер был… ресторан… так славно посидели… Зачем все портить?

– Люся, ты в своем уме?! – рассердился Иван. – Я муровец, между прочим… Я не могу его бросить и сделать вид, что ничего не было!

– Я тут не останусь!

– Люся, послушай…

– Нет, нет, я пойду с тобой! Если его убили… Вдруг тот, кто убил, все еще здесь? Нет, Ваня, я не хочу оставаться одна!

Признав, что в ее словах есть резон, Иван смирился.

– Хорошо, идем со мной… Я расскажу милиционеру, что случилось. Еще опербригаду с Петровки вызывать придется… Пошли! Чем быстрее мы со всем этим разберемся, тем лучше…

Однако когда через несколько минут Иван в сопровождении милиционера и спотыкающейся от ужаса Люси вернулся в переулок за Большим театром, труп исчез. И более того – ничто, ни одна деталь не указывала на то, что тут недавно произошло преступление.

Глава 2. Военный совет

Не в балете ли весь человек?

Н. Некрасов

– Вот прям так взял и исчез? – недоверчиво спросил Петрович.

В кабинете было накурено. Дымили все – и уже знакомый нам Иван Опалин, и старый опытный опер Карп Петрович Логинов, которого коллеги называли просто по отчеству, потому что он не жаловал свое имя и периодически грозился его сменить, но за истекшие годы так и не решился. Попыхивал папироской молодой курносый Антон Завалинка, который начал работать в угрозыске совсем недавно, дымил душистой сигаретой высокий атлетичный красавец Юра Казачинский, сменивший на своем веку множество профессий и в конце концов приставший к опербригаде Опалина. Все они собрались, чтобы обсудить странное вчерашнее происшествие, в которое оказался замешанным их непосредственный начальник.

– Представь себе, исчез, – сказал Иван в ответ на слова Петровича. – Как сквозь землю провалился. Тот милиционер, Галактионов, здорово разозлился, что я его сдернул с поста. Я ему стал доказывать, что труп был и что не я один его видел. Он к Люсе, Люся от ужаса ревет, мы

стучать в театр, но все двери заперты. Наконец отворили нам одну дверь – старый хрыч какой-то, сторож ночной. Как вы смеете безобразничать, говорит, это театр, говорит, академический! Я ему – академический не академический, а тут у вас возле стены труп лежал, где он? Старик вытаращился на меня и чуть не перекрестился, но одумался. Короче, ни о каком трупе он не знает и ничего подозрительного не видел. Представление давно закончилось, все разошлись, в театре никого. А я, как назло, после ресторации с Люсей, и вином от меня пахнет… В общем, тот милиционер, Галактионов, решил, что я с пьяных глаз напридумывал чего-то. И еще сказал, что придется ему бумагу моему начальству составлять – кто да почему его ночью с поста сдернул. Я сказал – да, конечно, составляй, только труп тут точно был, а вот куда он делся, пока мы с Люсей ходили за милицией, это вопрос.

Слушая Опалина, Петрович шевелил своими мохнатыми бровями, что-то обдумывая. Казачинский докурил сигарету и смял ее в пепельнице.

– За театром там что – служебный вход? – спросил он.

– Да у них везде входы! – ответил Опалин с досадой. – Понимаешь, там переулок, почти не освещенный, где с двух шагов не видно ни черта. Дверь не заметишь, пока в нее не уткнешься. А он лежал у стены. Про костюм его я говорил?

Казачинский кивнул.

– Костюм, судя по твоему описанию, балетный, – пояснил Юра. – Сколько ему лет было? Не костюму, а тому, кого ты нашел?

– Я бы сказал – чуть старше двадцати, – без колебаний ответил Опалин.

– А следов крови на земле не было? – подал голос Антон.

– Откуда? Их и не должно было быть. Его оглушили ударом по голове, а затем удавили. И еще… – Опалин нахмурился. – Я, конечно, не доктор, но точно знаю: его убили задолго до того, как я его нашел. Как минимум за несколько часов.

Петрович вздохнул, полез в свой стол, достал оттуда смятую вчерашнюю газету и просмотрел последнюю страницу, на которой обычно печатались программы театров.

– Не мог он несколько часов незамеченным лежать, – решительно возразил Петрович, убрав газету и вытащив изо рта папиросу. – Юра прав: в переулке служебный вход для артистов. Вчера Лемешев выступал, знаешь, какая толпа его после представления поджидает? Труп бы сразу заметили. Нет, тут что-то не то…

– А жилые дома поблизости есть? – спросил Антон. Он горел желанием помочь Опалину, но пока не знал как.

– Есть, конечно. Прямо за театром – трехэтажный дом с колоннами, очень старый.

– Внутри коммунальные квартиры, – уточнил Казачинский. – И большинство жильцов – работники театра.

– А, значит, ты бывал в этом доме? – заинтересовался Антон.

– Приходилось, – ответил Юра уклончиво; но так как в МУРе было отлично известно, что женщины не дают Казачинскому прохода, все и без объяснений поняли, откуда он знает такие подробности. – Там музыканты живут, хористы, балетные тоже.

– Может, расспросить их? – предложил Антон.

– О чем? Надо хотя бы знать, кого мы ищем.