Театральные подмостки
Шрифт:
Всё бы ничего, но мои собутыльники потихоньку пропадать стали. Только я от кого-нибудь отвернусь, а того уже нет. Первым, как помнится, сбежал Пётр Петрович Карпов. За ним и другие покойнички потянулись. Потом исчезли все зрители. А за ними Аркадий Стылый подевался невесть куда. Я как раз с ним выпить хотел. Набулькал полнёхоньки рюмки, поворачиваюсь, а того и след простыл. Зыркнул по сторонам, под скатерть заглянул -- нет нигде Стылого. Сам, главное, говорит: "Вань, давай за тебя выпьем", и сам же по-хамски сбежал. Ну, пришлось обе рюмки одному дербалызнуть.
Так
Допекли меня чудеса эти -- хуже горькой редьки. Вся думка об одном -- поскорей в сон ухнуть. Да вот незадача, не берёт меня пьяная одурь, и всё тут! Так только, лёгкий хмелёк голову кружит.
И вот остались только Николай Сергеевич Алаторцев и моя вдовушка Лера.
– - Что, Вань, недоглядел за гостями, проворонил?
– - смеялся Алаторцев.
– - Это тебе наука на будущее. Человек не может смотреть одновременно за всеми, а вот душа может. Душа всё видит. И что у неё перед глазами делается, и что за спиной происходит, и на другой стороне Вселенной.
– - Отвяжитесь от меня с этой душой, -- устало отмахнулся я. Потом говорю жене: -- Лерок, ну ладно, пошутили и хватит, пойдём лучше домой. Что-то я перепил сегодня.
Лера сразу скривилась, как будто у неё зуб прострелило, посмотрела с вызовом и, обливаясь ядовитым сарказмом, сказала:
– - Извините, Иван Михайлович, теперь наши пути расходятся. Мне дальше жить надо. Без вас. Сами понимаете, нужно строить свою личную жизнь. И вообще, если хотите знать, у меня давно уже есть любимый молодой человек, настоящий...
– - Лера права, -- сказал Алаторцев.
– - Какой ты теперь супруг? Прямо неловко говорить...
Её язвительный тон покоробил, хватанул за живое, но всё же я, стараясь быть спокойным, лишь махнул рукой.
– - Зачем тогда осталась? Все разбежались, и ты -- давай...
– - Нет уж, ты меня выслушаешь! Я должна сказать тебе всё, что думаю!
– - Может, не надо?
– - Извини, Ваня, мы всегда были с тобой чужие!
– - с обидой и негодованием швырнула она и давай сыпать шаблонными фразами: -- Ты во всём виноват! Ты просто преступник! Ты исковеркал мне жизнь, украл у меня молодость! Я потратила на тебя лучшие свои годы!
– - Да... наверно... Сказали бы раньше... Валерия Борисовна.
– - Ты просто чудовище!
– - не унималась Лера.
– - Разве можно жениться без любви?! Ты неправильно жил! Таким, как ты, Бог не позволяет встретить свою любимую и родную душу! Но причём здесь я? Почему я должна была отвечать за твои ошибки?
Я хотел что-то возразить и уж было чего-то там пискнул в своё оправдание, но Лера презрительно швыркнула:
– - Мне даже слушать тебя невыносимо!
– - и вдруг взорвалась в буквальном смысле этого слова.
Лерочку разорвало на мелкие кусочки -- кровавые ошмётки разлетелись по сцене и по всему театру. Как ни странно,
Отброшенный и контуженный, я долго не мог прийти в себя. Но сознания я не терял. Николай Сергеевич помог мне подняться и усадил за стол. На удивление, я увидел себя чистым, как будто не было этого страшного и несуразного взрыва. Вокруг тоже всё стало чистым.
– - А с Лерой что?
– - Что, что... Обидел хрупкую женщину...
– - Она жива -- нет?
Николай Сергеевич вздохнул.
– - Давно в ней копилось, вот и взорвалась. Но ты не переживай, у ей сейчас другая жизнь пойдёт. Может, ишо лучше прежней...
– - Надеюсь... Николай Сергеевич, вы мне объясните: это что за сон такой? Что за чертовщина?
Я с надеждой смотрел на Алаторцева, а он серьёзный такой, укорчиво головой качает: мол, такова жизнь.
– - Смирись, Ваня, теперь уже ничего не поправишь, -- задумчиво произнёс он.
– - Лера тебе правду сказала, чужие вы. А то, что она тебя отлаяла, так это по вдовьему делу положено. Расставила, так сказать, все точки над "и". А на слова не обижайся: моя третья -- дай бог терпенье её новому мужу -- вообще меня как только не называла! Вспомнить неловко. Да, так-то вот. Творческих людей не понимают. Не во всём я с Лерой согласный, мне ваши семейные дела неведомы, но от себя тоже скажу: не раскрыл ты талант свой, теперь уж, можно сказать, загубил. А одарён ты необычайно -- с тебя и спрос большой.
– - Да какой там талант!
– - с горечью сказал я.
– - Был бы талант, так легко бы из жизни не выкинули! Глупо всё... Есть же какие-то испытания? Пусть бы я через какую-нибудь страшную болезнь прошёл. Да мало ли!..
– - Сам в толк не возьму. Знаю, вроде и старался ты, и худого сторонился. По всем статьям ангелы и архангелы для тебя расстараться должны, а оно наоборот вышло. Вишь, как... Смахнули с подмостков, как сор ненужный, выдернули, как сорняк, -- даже мне обидно и непонятно. Эх, несправедливо жизнь устроена. Видать, талант без подсобы свыше не раскроется. А как тебе помогать, когда ты не в ту сторону пошёл? Когда рядом с тобой чужие люди со своими планами? Судьба к тебе и подступиться не могла. Потом, знать махнула рукой -- да и в сердцах...
Понурился я совсем и спрашиваю:
– - Куда же мне теперь идти? Дальше-то как?..
Николай Сергеевич ответил не сразу.
– - Теперь уже никуда не пойдёшь...
– - вздохнул он.
– - Ты теперь в театре жительствовать будешь. А что такого? Знавал я одного актёра, так он лет двадцать после смерти в литерной ложе ночевал... Бутафорской еды тоже вдоволь... Глядишь, из декораций какая-нибудь постель выкинется...
– - То есть как это?
– - опешил я.
– - Ну ладно, семьи и квартиры у меня нет, жизни тоже -- ничего, но неужели нельзя мне какую-нибудь халупу найти? Что, целую вечность в театре призраком околачиваться? Даже в ад не примут?