Тебе больше не нужно бежать
Шрифт:
Да и кто виноват в том, что корабль пошёл ко дну?
3
«А знаешь, в тот миг, когда ты улетела,
хотелось бежать за твоим самолётом»
(Александр Садыков)
Никогда не любила спорт и искренне считаю, что он вреден. Сегодня я получила, прости Господи, ещё один инсайт. Это смешно, но он пришёл ко мне как раз-таки во время занятия гимнастикой. Вот почему моё тело всегда так сопротивлялось любому виду физических упражнений. Когда я наедине со своим телом, расслабляюсь и слежу
Заново прожила один из своих самых сильных детских страхов. Начиная, примерно, лет с двенадцати, я всё чаще стала слышать от мамы, что она не хочет здесь жить. Представьте этот животный страх, который испытывает маленький ребёнок, которому говорят, даже предупреждают, что совсем скоро мама оставит его. Да, когда она делилась своим желанием уехать, она не говорила прямо, что не возьмёт меня с собой, но я это чувствовала, я это знала. Но я так наивно и по-детски искренне не понимала, почему она не сможет взять меня с собой. Почему я не могу поехать с ней? Ведь я так сильно её люблю! Что я сделала не так? Чем я так глубоко её обидела? В моей комнате всегда прибрано и я люблю мыть полы. Правда, мусор иногда забываю выкидывать, а машина по сбору бытовых отходов приезжает только по четвергам. Приходится, сломя голову, бежать за отъезжающей от соседнего дома машиной и с размаху закидывать пакет в «последний вагон уходящего поезда».
«Сможешь ли ты простить меня, если я приму окончательное решение уехать?» – спрашивала меня мама. Нет мам, не смогу. И сказать тебе сейчас об этом я тоже не могу, никогда не могла. Молча опускаю глаза, пряча свои боль и страх глубоко-глубоко внутри, чтобы не обидеть тебя. Я же у тебя такая: «Не по годам мудрая». Это твои слова, мам.
Я знаю как тебе было тяжело в прошлом. И сейчас не легко. Представляю. Но ведь я так люблю смотреть как ты подводишь губы карандашом стоя у зеркала, а ещё люблю слушать как ты восторженно хвалишь меня за то, что я каждый день навожу порядок в твоей комнате и аккуратно раскладываю все твои кофточки и платья. Начиная с полок в шкафу, вся твоя жизнь сплошной хаос. А я, как могла, пыталась его упорядочить.
В один из таких дней я вернулась домой с прогулки и зашла к тебе в комнату. Лето, тёплый ветер нежно трепал белые полупрозрачные шторы у открытого окна. Тебя не было дома, казалось, будто твоих следов даже в городе не осталось. На диване лежал оторванный кусочек от билета на самолёт и записка. Я не вспомню дословно всего, что там было написано, но никогда не забуду самого главного. Ты больше не вернёшься. Ты наконец исполнила своё желание.
Почему ты не можешь взять меня с собой, мам!?
Проснулась в холодном поту. Побежала в твою комнату рыдая горькими слезами. Тебя там не было. Разрыдалась ещё больше. Услышала, как ты включила воду в ванной комнате. Выдохнула. Несмотря на все твои возражения, вломилась без спроса и крепко-крепко тебя обняла. Ты здесь.
Ты так часто говорила о том, что уедешь. Ты знала это уже тогда? А ведь болезни случаются внезапно и незапланированно. И от этого никто не застрахован. Но ты как будто предчувствовала, что «заболеешь» и не сможешь быть рядом. Когда ты говорила, что должна будешь покинуть меня, этим ты хотела подготовить меня к событиям, которые
Я же говорила, что спорт вреден для здоровья. Спина болеть перестаёт, а вот душа опять как открытая рана. Ну и пусть, значит так надо. Скоро станет легче. Каждый раз себе напоминаю – перестань так отчаянно цепляться за свою боль, как за единственное спасение. В ней спасения нет. Отпусти её.
– «Мааамааа!!!» – Мишок проснулся и лежит плачет в своей комнате.
–«Ты поспал, мой хороший?» – легла с ним рядом.
–«Дя. Я тебя потерял!» – хнычет.
–«Эй, ты чего!? Я здесь. Я всегда рядом, даже если ты меня не видишь».
4
«Я пришла оценить причинённый ущерб
и сокровища что уцелели»
(Адриенна Рич)
Серьёзный звоночек для каждого родителя – когда их ребёнок постоянно говорит и мечтает о смерти. В какой-то из передач детский психолог утверждала, что на этом этапе проблему ещё можно решить, важно лишь вовремя услышать «крик» о помощи. Страшнее, когда ребёнок идёт и молча глотает таблетки – вот это уже беда. Часто непоправимая.
Когда мамино заболевание начало набирать обороты, я каждый день просыпалась с мыслями о смерти и засыпала с надеждой на то, что мои молитвы будут услышаны. И это был не звоночек, а просто грёбаный набат.
У моей мамы было непростое детство, потом период юношества, да что уж там, вся её жизнь напоминает одну сплошную подборку книг по клинической психологии. Отчасти, наверное, поэтому она выбрала это направление для второго высшего образования. Не плохой такой разбег от экономиста до «мозгоправа».
Лет до семи моим излюбленным занятием было разбирать музыкальные шкатулки, изучать их строение, а потом собирать их обратно. Бывало, что после финальной сборки, оставались лишние детали. Да, звук был уже не тот или заедали крутящиеся фигурки балерин, когда открываешь крышку. Но они продолжали играть. Вот и я сама была шкатулкой в маминых руках, в руках её покалеченного «внутреннего ребёнка». Из раза в раз, разбирая меня по частям, она ошибалась в просчётах и ломала меня, а потом как убеждённый психотерапевт пыталась собрать меня по частям, оставляя ещё больше деталей.
Все полученные в университете навыки, знания и умения с большим интересом отрабатывались на мне, даже тогда, когда я в слезах кричала ей: «Хватит! Мне не нужен психолог, мне нужна мама! Мне нужна ты!». Сломало ли это что-то во мне тогда? От части. Уж точно подкосило немного… ну ладно, не немного. С уверенностью могу сказать только одно – остались детская боль и обида за то, что она переключила тумблер от мамы к специалисту, а это лишь поспособствовало усугублению состояния её здоровья.
Я взывала к ней так долго, как только могла, но мой крик о помощи не был услышан. Да, она присутствовала в моей жизни, но на самом деле её здесь не было. Лишь спустя семнадцать лет я наконец смогла принять истину, что она там, где хочет быть. В том мире, который ей важен. Раз уж этот наш мир перестал иметь для неё смысл.
5
«…Когда ещё я вернусь домой в тех старых кроссах?
Ты скажешь мне: «Никогда», но никогда не поздно…»