Тебе лишь нужно убивать
Шрифт:
Я медленно развернулся, чтобы посмотреть назад, когда проскальзывал мимо жёлтого шлагбаума. Там, вдалеке, находилось тренировочное поле. Морской бриз, отяжеленный запахом океана, задул по полю по направлению к воротам. По другую сторону ограды солдаты размером с муравьёв выполняли миниатюрные приседания. Они были солдатами, с которыми я ел и тренировался. Они были моими друзьями из 17-ой. Я проглотил чувство ностальгии, что нарастало во мне. Я неспешно зашагал, влажный ветер дул мне в лицо. Продолжай идти, пока не скроешься с глаз охраны. Не беги. Ещё чуть дальше. Сверни за угол. Я пустился в спринт.
Как только побежал,
От базы было пятнадцать кликов [5] до Татэямы, местного района развлечений. Даже если я пойду окольным путём, максимум выйдет двадцать кликов. Как только я оказался бы там, я сменил бы одежду и обеспечил бы себя всеми необходимыми припасами. Я не мог рисковать с поездами и магистралями, но как только я доберусь до Тибы, я буду чувствовать себя, как дома. Ни армия, ни полиция не суют нос в эти подземные аллеи, превратившиеся в развалины.
5
Клик — (амер. klick) — военный жаргон, обозначающий километр.
Было где-то восемь часов до сбора отряда в 1830. Вот когда они по идее поймут, что я ушёл в самоволку. Я не знал, вышлют ли они за мной машины или вертушки, но к закату я планировал стать ещё одним лицом в толпе. Я помнил пешую тренировку, которую мы проходили на горе Фудзи. Шестикилометровые марши в полном обмундировании. Пересечь полуостров Босо за полдня не составит проблемы. К началу завтрашней битвы я унесусь прочь от тех дней, что повторяют сами себя, заканчиваясь, в итоге, жестокой смертью.
Солнце висело высоко в небе, окуная меня в слепящий свет. 57-миллиметровые автоматические орудия, укрытые белым брезентом, устанавливались через стометровые интервалы вдоль волнолома. Красно-коричневые жилки ржавчины искажали старинные стальные пластины на их основании. Пушки были установлены по всей линии побережья, когда Мимики достигли главного острова.
Будучи ребёнком, когда я впервые положил глаз на эти стволы, я думал, что это наикрутейшие штуки, какие только видел. Чёрная лакировка их стали придавала необъяснимое чувство уверенности в себе. Теперь, когда я увидел настоящий бой, то знал с холодной уверенностью, что оружие типа этого не сможет отразить атаку Мимиков. Эти пушки двигались, словно динозавры. Можно было даже не надеяться попасть из них по Мимику. Вот такой прикол.
У них до сих пор была сервисная бригада, назначенная сюда, которая являлась и проверяла их раз в неделю. Бюрократия любит растраты.
Может, человечество проиграет.
Нежданно-негаданно меня посетила такая мысль, но я не смог отделаться от неё.
Когда я сказал своим родителям, что меня взяли в армию, они захотели, чтобы я вступил в Береговую охрану. Они сказали, что у меня будет шанс посражаться, не вступая в бой. Что я буду выполнять жизненно важную задачу по охране городов, где жили и работали люди.
Но я не хотел сражаться с Мимиками, чтобы спасти человечество. Я досыта насмотрелся этого в кино. Я мог искать это в своей душе, пока моё тело не рассыплется в прах, но я никогда не отыщу там желание вершить такие великие дела, как спасение человеческой расы. Вместо этого я нашёл проволочную головоломку, которую нельзя решить, сколько раз ни пытайся. Кусок головоломки, который никуда не подходил, и
Я был слаб. Я даже не мог заставить женщину, что любил — библиотекаршу — посмотреть мне в глаза. Я думал, что непреодолимо изменяющаяся военная обстановка изменит меня, выкует из меня что-то, что работает. Я могу дурачить себя верой в то, что на поле боя найду последний кусок головоломки, необходимый, чтобы завершить Кейдзи Кирию. Но я никогда не хотел быть героем, любимым миллионами. Ни на минуту. Если бы я мог убедить нескольких имевшихся у меня друзей в том, что я мог сделать что-то в этом мире, мог оставить свой след, каким бы малым он ни был, этого было бы достаточно.
И поглядите, что из меня вышло.
Что дала мне полугодовалая тренировка? Теперь я обладал горстью навыков, которые ни хрена не стоят в реальном бою, и кубики на прессе. Я всё ещё был слаб, а мир продолжал ебать мозги. Мама, папа, простите. Потребовалось столько времени, чтобы я понял очевидное. Ирония в том, что я должен был сбежать из армии, прежде чем разобраться в этом.
Пляж был запущен. Должно быть, Береговая охрана последние шесть месяцев занималась эвакуацией этого места.
После небольшой пробежки длительностью меньше часа я стал держаться волнолома. Я покрыл где-то восемь километров, проделав примерно полпути до Татэямы. Моя рубаха песочного цвета потемнела от пота. Марля, намотанная на мою голову, вот-вот готовилась слететь. Нежный морской бриз — отдушина после того горячего ветра, гуляющего по базе — ласкал заднюю сторону моей шеи. Если бы это место не предназначалось для пулемётов, реквизитов, спёртых из какого-то давно забытого аниме, вторгающегося в реальный мир, это было бы настоящей картиной тропического курорта.
Пляж был усыпан оболочками сигнальных ракет — их грубая разновидность, которые собираешь вместе и запускаешь из пластиковой трубы. Никто не окажется настолько сумасшедшим, чтобы подходить близко к военной базе и запускать фейерверк. Должно быть, их установили какие-то ублюдки, жаждущие наживы и пытающиеся предупредить Мимиков об атаке на полуостров Босо. Где-то там существовали антивоенные активисты, убеждённые в том, что Мимики являются разумными существами, и они пытались открыть с ними линию связи. Разве демократия — это не здорово?
Благодаря глобальному потеплению, вся эта полоса пляжа уходила под воду, когда близился прилив. К закату эти ёбаные трубки будут смыты в море и преданы забвению. Никто даже не узнает. Я пнул одну из расплавленных трубок изо всех сил.
— Ну, и что это? Сорудат?
Я прокрутился на месте.
Прошло уже какое-то время с тех пор, как я слышал японскую речь, да ещё какой-то местный диалект. Я был настолько потерян в своих мыслях, что не понял, как кто-то подошёл сзади.
Две фигуры, пожилой мужчина и маленькая девочка, стояли на насыпи. Из кожи старика получился бы хороший рассол, если поместить её в банку в такой солнечный день, как сегодня. В левой руке он сжимал трёхзубое металлическое копьё, пришедшее прямо из сказки. Что он делает с трезубцем? Девочка — выглядела она как раз на тот возраст, который соответствовал начальной школе — крепко стискивала его правую руку. Наполовину спрятавшись за ногой мужчины, девочка без стеснения глядела на меня из-под соломенной шляпки. Лицо под шляпкой было слишком белым для той, кто долгое время жарился под солнцем.