Тебе меня не получить
Шрифт:
Ора отступила, а, может, и шарахнулась, запутавшись босой пяткой во вьюнках. Поддержать её никто не удосужился, конечно, пришлось хвататься за стену. Правда, Роен тут же отдёрнула ладонь, брезгливо отерев её о юбку.
– А-а… А ты где? – спросила, просто чтобы не молчать.
На демона она старательно не смотрела. Рогатый ткнул куда-то в самую верхушку «древа». По всей видимости, собственной матери он приходился даже не пра-, а прапрапра-кем-то.
– У вас с женщинами совсем туго? – пробормотала Ора.
Рогатый снова раздражённо рыкнул.
– Мать Крови! – поднажал, ткнув пальцем
– Ну да, Дом, – согласилась Роен.
– Дом, – здоровяк скривился, будто дольку лимона разжевал, но спорить не стал. – Твоя мать?
– Ора хочет ням-ням, – совсем уж тихо буркнула атьера.
– Ты не наелась? – явно удивился рогатый.
– Нет, просто диалог у нас получается очень уж странный, – честно призналась девушка. – Следующая стадия общение жестами.
Бугай посмотрел на неё эдак долго, задумчиво.
– Ш’карх, – кашлянул негромко.
– Будь здоров, – машинально пожелала Роен, рассматривая мозаичную розу.
– Прости?
Видимо, этот приём был в ходу не только у воспитанниц Белого круга. Впрочем, кто сказал, что маленькие демоны не проходят обучения?
– У нас принято желать здоровья, если кто-то рядом чихает или кашляет, – вежливо пояснила Ора.
– Это моё имя, – несмазанными петлями скрежетнул рогатый. – Ш’карх Крови Чёрной розы.
– Э-э… – проблеяла атьера, чувствуя себя полной дурой. – А я Ора Роен… То есть, Ора Ноэ из Чистого Дома Холодной… Вернее, Высокого Неба.
– Ора? – подумав, уточнил демон.
– Пусть будет так, – махнула рукой девушка. – Так это только в вашем Доме...
– Нашей крови, – веско поправил бугай.
– Только у вас на всех лишь одна женщина?
– Не одна, – рогатый ткнул куда-то в бок и совсем уж под потолок. – Когда пришло время, мать родила дочь, от которой должна была начаться Кровь Чёрного ростка.
– Ли-ихо, – промямлила Роен.
Кажется, у каких-то животных рода так же устроены. Или у насекомых, что ли? Девушка покосилась на здоровяка. На комара или там муравья он решительно не смахивал. Скорее уж на самом деле что-то хищное и не то чтобы древнее, но не совсем реальное, вроде белых тигров, которые, если верить дедовским сказкам, когда-то водились в скалах Раздола. Правда, в те времена предки эльдов в пещерах жили и расхаживали с дубинами.
В общем, странный, здоровый и надо думать, опасный. Ещё запах этот, от которого волоски на руках вставали дыбом: кажется, нагретая солнцем полынь? Или всё-таки что-то другое?
– И кто твоя Мать Крови? – в который уже раз потребовал ответа рогатый.
– Послушай, – терпеливо начала Ора, естественно, напрочь забыв, как этого громилу зовут, – у нас всё не совсем так. Вернее, всё совсем не так.
– Я знаю, как у вас, – перебил демон. – Я спрашиваю, как у тебя?
– Я… Я не знаю, – выдавила Роен, наконец-то додумавшись, о чём он говорит. Старик-лекарь ведь тоже заподозрил, что с её происхождением что-то нечисто. – Я вообще не уверена…
– Одна жемчужина на кучу навоза, – усмехнулся рогатый, снова изобразив странный пас. Мозаика стаяла точно так же, как и появилась. По стене, ширясь, пенясь бурунками на несуществующих уступах побежали струйки воды – всё быстрее и быстрее. –
– Да я и не претендую! – вскинулась Ора. – Знаешь, от того, что во мне эта бесами проклятая капля демоновской…
– Тьеменовской, – сквозь зубы поправил её здоровяк. – Тьемены, не демоны. Твой отец убил мою мать.
– Мой отец никогда в глаза не видел демона! – Рогатый оскалился, продемонстрировав немалые клыки во всём их великолепии. А ещё грива на его хребте встала дыбом, жутковато приподняв шевелюру над плечами. – Ладно, ладно, он никогда не видел тьемонов! Поэтому…
– Не отец, так отец отца, – пожал плечами рогатый, моментально успокаиваясь. – Какая разница? И тьеменов.
– Да у нас вас!.. То есть, отродясь! Если не считать прабабки, конечно, но кроме неё… В общем, в Холодной Росе о вас никто, ничего, никогда не знал!
Бугай стоял, сложив на валуне груди руки-брёвна, смотрел на неё исподлобья и молчал. Деликатно журчал водопадик, тихонько пересвистывались птицы, ветер нежно перебирал игольчатые листочки роз на шпалерах беседки, выросшей на месте кровати.
Листочки были зелёными, бело-розовые цветы стали чёрными.
– Это знак твоей крови? – наконец, сказал рогатый, вычерчивая в воздухе когтём узор. Между ним и девушкой повис вполне вещественный, чуть светящийся синеватым, символ Дома высокого Неба. Знак Ноэ. Ора нехотя кивнула. Демон ещё разок глянул на неё, мол: «Так что ты мне тут втираешь?» – и отвернулся. – Твой отец убил мою мать и Крови Чёрной розы больше не будет. Теперь не будет и Крови Побега, потому что он убил мою сестру. Две нити просто выдернули из Ожерелья. Тебе не кажется, что ты мне должна?
– Да я-то тут при чём?! – почти крикнула Ора. Сжала кулаки так, что ногти до боли впились в мякоть ладоней, вскинула голову, рассматривая белоснежный потолок. – Насколько я знаю, де… тьемены тоже вовсе не овечки. Вы…
– Что ты можешь знать? – хмыкнул этот самый тьемен и теперь Роен отчётливо видела, как встопорщилась грива у него на хребте, рогатый-то стоял спиной к девушке.
– Представь себе, знаю! Видела, что вы делаете с эльдами.
– Видела, говоришь? – рявкнул демон, и вдруг оказался так близко, что Роен едва ему в шею носом не ткнулась, но он перехватил атьеру за подбородок, больно сдавив челюсть, царапая когтями щёки. Навис, даже не подавляя всей своей громадой сверху, а давя почти физически. Его глаза, посветлели, налились желтизной, чернота вытянулась в две нитки, как зрачки змеи. – Видела? – прошипел тоже совершенно по-змеиному. – А ты когда-нибудь видела, чтобы олени объявляли кровную месть охотникам? Чтобы вот так, от корня, до последнего побега? – спросил вдруг абсолютно спокойно.
– Мы не олени! – хрипнула Ора.
Всё-таки челюсти было очень больно.
– А это тебе кто сказал? – холодно поинтересовался рогатый, отпуская атьеру. – Тебе это не к чему, но, вообще-то, Жемчужную Нить нанизали для нас. Мы создания Шестерых и Одного. А вас… Вас развели. Как оленей, – здоровяк снова усмехнулся. – Но всё это к’щаргово дерьмо. Тебе достаточно знать, что я любил свою мать, – он помедлил, ухмыльнулся ещё шире и добавил почти на распев: – Косуля.
– Тот мальчик тоже любил свою мать! – выпалила Роен.