Тебе некуда бежать
Шрифт:
— Сильно тебя там обижали? — интересуюсь ласково.
В светло-карих глазах вспыхивает вина и странное сожаление, быстро пропадая. Не понимаю, откуда. Наверное, показалось.
— Нормально всё, — нехотя увиливает от моей руки, когда я пытаюсь зарыться пальцами в волосы. — Вовремя подхватились, — пауза. Затем добавляет: — Этот твой.
Я задираю брови вверх.
— Этот мой?
— Ну да, который полицейский бывший. Он выкупил нас у копов.
— Что-что он сделал? — мои брови ползут ещё выше,
— А ты типа не знаешь? — чуть насмешливо говорит. — Он отвалил кучу бабла легавым. А ты говорила, копы не продажные.
Джер тянет недобрую улыбку, у меня же в самом прямом смысле отвисает челюсть. Я пораженно спрашиваю:
— Это он тебе такое сказал?
— Нет конечно, — фыркает брат. — Подслушал случайно, когда увильнул от легавого. Отсюда и фингал заработал.
Я стою, минуты две переваривая услышанное. Помню, как яростно доказывала брату, что полицейские самые честные ребята в мире, а он все равно не верил. Ведь Себастьян и его напарник были именно такими полицейскими...
Раскачиваю головой, прогоняя воспоминания. Поднимаю лицо к брату.
— Ты есть хочешь? — спрашиваю тихо.
Брат отвечает не сразу.
— Хочу, — так же негромко говорит. Приподнимает брови. — А чё, тебя здесь и кормят даже? Прям по-настоящему?
Я смеюсь и хватаю его за руку.
— Пойдем.
И увожу его за собой.
14
Вилка неутомимо стучит по тарелке.
Я сижу за столом, подпирая кулаками подбородок и смотрю, как брат жадно наминает запечённый картофель, параллельно откусывая большими кусками куриную ножку. Рядом на полу небрежно лежит сумка с вещами.
— Вкусно? — я улыбаюсь. Все никак не могу налюбоваться. Поверить тоже. И все же неспроста я вечером к еде не притронулась. Как чуяла — брату нужно оставить.
— Пиздец как, — на одном дыхании выпаливает.
Я хмурюсь и отвешиваю ему сочный подзатыльник.
— Эй! — сразу же возмущается брат с полным ртом, округляя глаза. Даже жевать перестал. — За что?
— За все хорошее и плохое, — монотонно проговариваю и возмущенно выгибаю бровь. — Вы как разговариваете, молодой человек?
Он как-то вдруг будто через силу откусывает и вздыхает. Опускает ножку, замедляя жевание.
— Лес, вот только не надо строить из себя маму, — Джер медленно подводит на меня погрустневший взгляд. — Ты моя сестра и я очень люблю тебя, но её больше нет, а тебе не идёт роль большой мамочки.
Я в шоке округляю глаза, наблюдая, как он возвращается к еде.
— Я... я и не пыталась, — быстро выпаливаю и промаргиваюсь, растерянная подобным ответом. И все же, что не говори, а где-то на глубине сердца что-то ощутимо кольнуло.
— Тебя что, одного пустили? — тут же перевожу тему.
— Ага, как же, — резво отвечает брат,
Он быстро дожевывает, я же не отвечаю.
— Чего молчишь?
— Зачем нам сбегать? — тихо подаю голос я. Самой не верится, что говорю это.
Брат стопорится. Прекращает есть.
Поднимает брови.
— В смысле? — спрашивает обалдело. — Разве не так мы всегда делаем?
— Ну... — я мнусь, неуверенно поглядывая на него. Останавливаю взгляд и все же решаюсь сказать: — Может, в этот раз не нужно?
Он смотрит на меня недоверчиво, из-под лоба.
— Ты чего, Лес? Ещё вчера мы были на мушке у самих ФБР, а сегодня нас просто перекупили. Где гарантия, что завтра нас не сдадут в тюрягу? — повисает пауза. — А, я понял, — бросает небрежно. — Все дело в этом твоём. Себастьяне. Или как его там?
— Что за ерунду ты говоришь? — выдыхаю я. А у самой сердце странно ёкнуло.
— Ерунду? — резко вскидывает брови. Опускает их и смотрит решительно. — Тогда давай сбежим. Сколько раз получалось. Или ты добровольно хочешь в заложниках сидеть? Все из-за этого, легавого бывшего, да? Втюхалась ты в него или что?
Я резко дёргаю со стола ладонь.
— Джер, по-моему, ты перегибаешь, — мой голос холодеет. — Идем, я лучше покажу тебе ванную, тебе освежиться не помешает, — я встаю из-за стола.
— Видишь? — игнорирует брат, оставаясь на месте. — Ты даже можешь свободно передвигаться по дому и могу поспорить, выходить за пределы.
Я стопорюсь, словно меня кто-то дёрнул обратно за локоть. Глаза помимо воли расширяются. У меня ведь даже мысли такой не возникло. Брат, видимо, это понимает без слов.
— Ты что, даже не пробовала? — он присвистывает. — Охренеть.
Я устало вздыхаю и плюхаюсь обратно на стул.
— Джер, нас не посадили в тюрьму. Не бьют, не издеваются, здесь тепло и есть свет. Разве это плохо?
— Мм. Значит, всё-таки втюхалась. Понятно всё с тобой.
— Да не влюбилась я в него! — взрываюсь я, вскакивая с места. И тут же застываю, понимая, что мы больше не одни.
Я медленно поворачиваюсь и вижу на пороге домработницу. Славная, милая, добрая женщина.
— Ох, — вырывается у меня.
Я чувствую, как медленно нагреваются мои щеки, и краем глаза замечаю, как брат встаёт со стула, поднимает сумку. Сама же так и остаюсь на месте, как истукан.
— Здравствуйте, — подаёт голос он. — А вы горничная, да? Вот, ещё один преступник к вам на шею свалился. Сестра вот, говорит, ей очень тут нравится и кормите вы вкусно. А ещё она о шефе вашем без умолку болтает, говорит, просто адски красивый, никак влюбилась в него.