Тебя искал
Шрифт:
– Да что с тобой? – психанула я и отобрала у него вазу. Вылила из неё воду и достала из шкафчика нормальный стакан, в который сама набрала ему воду и сунула в руку.
– Просто интересно получается, когда из меня делают муд… - осекся он, глянув на меня.
– …чудака моими же руками. А самое паршивое знаешь что?
– Что?
– Что я нихрена не понял и не заметил. За пять лет не понял и не заметил. А еще ты со своим… и с этой… - жестикулировал он пространно, потягивая воду. – И что мне делать? Быть честным до конца и снова получить за это, и сделать больно… - глянул он на
– Неважно. Или эта хрень сама как-то рассосётся? Хотя… ты же сказала, что сама.
– Ты очень интересно рассказываешь. Жаль только, что ничего непонятно. И, пожалуйста, не дыши в мою сторону.
– А ты, пожалуйста, уйди из моего дома, - бросил Матвей сухо и поставил пустой стакан на столешницу рядом со мной. Обошел меня по дуге, будто я прокаженная, и снова потопал к дивану, едва не наступая голыми ступнями на осколки посуды.
– Я не уйду, - бросила я уверено в спину в черной толстовке. – Мы ведь друзья, Матвей. И я не уйду, пока ты мне не расскажешь, что здесь произошло и чем я могу тебе помочь.
– Слушай, друг Рита, - рыкнул и повернулся ко мне мужчина. Широкой походкой пошёл прямо на меня, не собираясь останавливаться. Пришлось мне отступать до тех пор, пока спина не коснулась чего-то твердого. – Кто тебе сказал, что я хочу с тобой дружить? Кто? М? – впился он в мое лицо озлобленным взглядом. – Ты держишь меня на расстоянии. Молодец. Но ты держишь меня за горло! Зачем ты приехала? Для чего? Не отвечал на звонки? Смски? Занят был. Трахался. Мне тридцать, твою мать, лет! И я не обязан отчитываться ни перед кем. Тем более, перед тобой, друг Рита. Понаблюдай лучше за своим нализанным пареньком – много интересного узнаешь.
– О чем ты, вообще? – смотрела я в его глаза непонимающе. – При чём тут Рома? Что я должна узнать?
– Ничего, - тряхнул Матвей головой, завесив глаза волосами. Шумно выдохнул носом и внезапно уткнулся лбом в холодильник за моей спиной. – Просто уйди. Хорошо? Пока я не сделал хуже.
– Хуже кому?
– Нам, - хрипло выдохнул Матвей.
Между нашими телами было расстояние, мы не соприкасались ни в одной точке, но я всё равно чувствовала, как сильно бьётся его сердце.
– Если ты сделаешь мне плохо – я сделаю тебе больно. Больнее, чем выбивалкой для ковров, - произнесла я и неожиданно для самой себя робко обняла мужчину за торс. Мне хотелось к нему прикоснуться, хотелось утешить и хоть чем-то помочь. Ведь именно так поступают настоящие друзья? – Успокойся и прими душ. А я пока тут всё приберу и что-нибудь тебе приготовлю.
– Ты ведь не отстанешь? – спросил Матвей едва слышно, не спеша обнимать меня в ответ. Он стоял, свесив руки по бокам и, наконец, отлип от холодильника, чтобы уткнуться носом в мою макушку.
– Ты воняешь, - улыбнулась с опущенными уголками губ.
– Пойду в душ, - согласился Матвей и мягко высвободился из моих объятий. – А ты здесь ничего не трогай – порежешься. Я сам всё уберу.
– Так я тебя и послушалась, - закатила я глаза и, наконец, смогла расслабиться и опустить напряженные плечи. – Зубы почисти и отопление на этаже включи.
– Угу, - буркнул Матвей, поднимаясь на второй этаж.
Пока он был в душе я скинула
С Пирсюхой? – спросила я сама у себя и не поняла, горько ли мне от осознания этого или наоборот. И почему, вообще, меня это должно волновать?
Матвей был в душе, а затем шаркал ногами по второму этажу почти час. За это время я успела полностью убрать все осколки на первом этаже, проветрить помещение и даже сварить пельменей. Возможно, сами пельмени съест Ириска, но мясной бульон Матвею точно нужен. Выглядел он так, будто все эти четыре дня, что я не могла с ним связаться, вообще не ел. И почти не пил. Пару бутылок виски можно не считать, а больше пустых или разбитых тар, кроме красного вина, я не нашла.
Наконец, когда Ириска шипела над горячим пельменем в своей чашке, Матвей спустился со второго этажа в белом спортивном костюме и, не глядя на меня, прошёл к кухонному шкафчику, из которого достал аптечку. Корявыми движениями и постоянно валящимися из его рук пластырями и бинтом, пытался обмотать пальцы на правой руке.
– Дай сюда, - уже не выдержала я и слегка сдвинула его в сторону. Забрала из рук упаковку пластырей и обхватила запястье его руки, чтобы разглядеть раны. – Чем ты так?
– Стекло пытался убрать. И по этой причине… - поиграл пальцами перед моим лицом. – …не хотел, чтобы его убирала ты. Но ты же хрен когда меня послушаешься.
– Очень рада, что ты начал соображать и почистил зубы. А теперь иди хлебни бульона, пока в голодный обморок не упал, - толкнула я его в сторону стола, когда закончила с пластырями.
Нехотя, но Матвей сел за стол, придвинул к себе тарелку с пельменями и помимо, наверное, четверти пакетика майонеза, насыпал в бульон столько черного перца, что у меня даже при взгляде на чернеющий бульон в тарелке начало жечь за ребрами.
– Что ты морщишься? – спросил Матвей, заметив мою реакцию на его «трапезу».
– Жду дыхание дракона.
– Откуда?
– Судя по количеству перца в твоей тарелку, место может быть совершенно непредсказуемым.
– Я всегда так ем пельмени.
– Кошмар, - округлились мои глаза.
Телефон Матвея, который я нашла, почему-то, в холодильнике, вдруг ожил и зазвонил. Передала его мужчине, заметив, что звонила какая-то Лара. Даже как-то легче стало, что это не Пирсюха.
Матвей, тоже глянув на имя звонящего, положил телефон экраном вниз и с еще более хмурым лицом продолжил хлебать перцовый бульон.
– Ответь, - произнесла я с нажимом. – Ты, похоже, четыре дня не отвечаешь, вообще, никому кроме своего брата.
– Откуда знаешь? – глянул он на меня вопросительно.
– Майя сказала.
– Я занят, - как маленький буркнул Матвей.
– Ответь сам или отвечу я. Если это одна из твоих любовниц, то, думаю, она будет не очень рада услышать женский голос, звоня тебе.
– Отвечай, - придвинул ко мне равнодушно телефон.
– Ты меня на слабо берешь или планируешь еще что-то разбить?