Тед Банди. Полная история самого обаятельного серийного убийцы
Шрифт:
– Боже, ну ты-то не начинай! – раздраженно фыркнул он. – Сколько можно! Ничего я не читал. Я, между прочим, готовился к поступлению в университет. И собирался переезжать в Юту. Когда мне было копаться в газетах? И вообще, меня криминальные новости не интересуют.
– Но теперь-то ты должен что-то о них знать? – еще немного надавила Энн.
– Только то, что мне сообщил мой адвокат.
Энн его очевидная ложь смутила. Естественно, он не мог не знать, в чем его пытались обвинить. Однако Тед предпочел не обсуждать этот вопрос. Допивая вино, они поболтали о старых знакомых из центра психологической
Они встретились еще раз после Рождества, 17 января 1976 года. Тед сразу предупредил Энн, что успешно оторвался от слежки, чтобы повидаться с ней. Встреча была назначена в баре близ военной базы Форт-Лоутон, и они просидели там не меньше трех часов, выпив так много, что под конец оба едва держались на ногах. Но и пьяным Тед ни о чем подозрительном не проболтался. Он до сих пор был убежден, что суд, назначенный на февраль 1976-го, закончится его освобождением.
А вот Дэвид Йоком, заместитель окружного прокурора Солт-Лейк-Сити, штат Юта, думал по-другому и был полон решимости засадить Банди за решетку. До тех пор пока не будет доказана его причастность к убийствам, этот суд был единственной надеждой властей убрать убийцу с улиц города. Никто не сомневался, что, оставшись на свободе, он убьет еще раз.
Суд начался в понедельник, 23 февраля 1976 года. Дело было громкое, и даже перенос его в другой штат не обеспечил бы судью объективными и беспристрастными присяжными. Поэтому адвокат Банди Джон О’Коннелл предпочел суд без присяжных, где вину или невиновность Банди устанавливал бы судья самолично. Это предстояло сделать судье Стюарту М. Хансону-младшему. Вместе с подсудимым О’Коннелл рассчитывал, что Хэнсон станет придерживаться закона и не поддастся влиянию прессы и общественного мнения.
Всем участникам процесса было ясно, что обвинение построено главным образом на опознании Банди Кэрол Даронч, которая была еще очень юной и могла поддаться давлению. Да, она указала на Банди в момент опознания, но насколько стойкой жертва похищения проявит себя, когда О’Коннел вызовет ее на перекрестный допрос? Она давала показания в первый день и, несмотря на слезы и периодические запинки, настаивала на своем: Теодор Банди – тот самый человек, который, представившись полицейским, заманил ее к себе в машину возле торгового центра, а потом напал на нее, притормозив возле школы Макмиллана. Несмотря на опасения обвинителя и детективов, судья Хансон счел показания Кэрол Даронч убедительными. Хотя О’Коннелл пытался их подорвать, засыпая ее вопросами вроде «какого цвета был значок, который он показал, золотистый или серебристый?», защите это не помогло.
Поддержать Банди на процессе приехали мать и отчим. Они искренне верили в невиновность Теда и оставались на его стороне. Лиз Кендалл сначала сомневалась, стоит ли ей лететь в Солт-Лейк-Сити, если там у Теда может быть другая. Однако в четверг вечером она приехала, и Тед встретил ее в аэропорту. Он пренебрег советом адвоката никуда не выходить, чтобы скорее увидеться со своей девушкой. Лиз собиралась остановиться у своей бывшей золовки Джули, которая жила неподалеку от Университета Сиэтла с мужем и двумя детьми. Лиз всегда была близка с ней. По дороге Тед рассказал Лиз,
На следующий день, в пятницу, Лиз Кендалл была в зале суда – слушала, как Тед давал показания.
Он признался, что солгал полиции и своему адвокату насчет того вечера, когда был арестован. Тед сказал, что перепугался, что его привлекут за употребление марихуаны, и потому придумал объяснение, будто он приезжал посмотреть фильм в автомобильном кинотеатре. Только из-за «косяка» он и пытался сбежать от патрульного. Он проехал несколько кварталов, выбросил пакет с травкой и бумагу для самокруток, а еще пошире открыл окно, чтобы проветрить салон. Больше всего он боялся, что арест может повлиять на его учебу в Университете Юты и на будущую карьеру юриста.
На выходные процесс был прерван и возобновился в понедельник, 1 марта 1976 года, в половине второго дня. Судья Стюарт Хэнсон встал и объявил приговор:
– Суд признает обвиняемого Теодора Роберта Банди виновным в похищении с отягчающими обстоятельствами – преступлении первой степени.
Мать Теда в зале громко ахнула и разрыдалась. Лиз плакала тоже.
Для назначения срока заключения судья затребовал психологическое освидетельствование, на которое выделил девяносто дней. После этого должно было состояться еще одно заседание.
Банди попросил разрешения несколько минут поговорить с родителями, прежде чем его увезут в тюрьму Солт-Лейк-Сити. Но двое детективов грубо схватили его, завели руки за спину и надели наручники.
– Они не нужны, – прошипел Тед сквозь сжатые зубы. – Я никуда не денусь.
Лиз Кендалл на прощание крепко обняла Теда.
– Я люблю тебя. Прости, я очень тебя люблю.
Тед не отвечал. Он покрылся липким потом и весь дрожал. Впервые за все время процесса он показал свой стресс на публике. Перед залом стоял живой мертвец.
– Идем! Пора! Уводите его, – приказал один из детективов.
В тот момент Тед еще не знал, что его положение может стать гораздо хуже, потому что у Майка Фишера в Колорадо наметился прогресс. Власти Юты конфисковали «Фольксваген» Банди у студента, которому он его продал осенью 1975-го. Фишер собирался лично произвести транспортировку «жука» на автопогрузчике в Денвер, в криминалистическую лабораторию. Он хотел еще раз осмотреть «машину смерти», как окрестили «жук» в полиции, на предмет следов жертв и вещественных доказательств.
Кроме того, его ждали хорошие новости из «Уайлдвуд-Инн». Он заново опросил гостей, которые находились в отеле в прошлом году, когда оттуда пропала Карин Кэмбелл, и одна из них, пожилая, очень вежливая дама по имени Элизабет Гартер, сообщила информацию, которая при первичном опросе показалась ей незначительной, а сейчас внезапно обрела огромную важность.
Тогда, в 1975-м, она приехала в «Уайлдвуд-Инн» с семьей из Калифорнии, и все они стали жертвами «болезни путешественников», как она деликатно окрестила диарею. Большую часть времени Гартеры провели у себя в номере, но когда Элизабет вышла оттуда, чтобы принести страдающим родным супа, ей попался в холле «странный мужчина».