Техасский рейнджер
Шрифт:
– На дерево его! - бешено вращая глазами, визгливо кричал какой-то молокосос.
Ковбой снова оттеснил толпу, сомкнувшуюся было вокруг Дьюана.
– Эйб, если ты не пьян и не сошел с ума, то повтори снова то, что ты сказал, - потребовал импровизированный следователь.
С недовольным видом и с большим достоинством Эйб повторил слово в слово все свои предыдущие показания.
– Если он Бак Дьюан, то как же, черт побери, тебе удалось заполучить его револьвер? - прямо спросил ковбой.
– Ну... он сел вон там... и вроде бы закрыл
Ковбой громким хохотом выразил свое отношение к словам Эйба. Лица его приятелей также расплывались в широких ухмылках. Затем их предводитель обернулся к Дьюану:
– Эй, незнакомец, пожалуй, лучше будет, если ты сам расскажешь о себе!
Эти слова сразу заставили толпу замолчать без предварительной команды.
– Все верно: я - Бак Дьюан, - спокойно сказал Дьюан. - Дело в том, что...
Большой ковбой словно вздрогнул от удара. Его пышущее здоровьем румяное лицо утратило свое добродушие; на скулах заиграли желваки; тугие жилы выступили на его загорелой могучей шее. В одно мгновение вид его изменился, став жестким, суровым, отрешенным. Сильной рукой он схватил Дьюана за грудь рубашки и притянул к себе:
– Что-то здесь не так. Но если ты и вправду Дьюан, то тебе несдобровать. Каждому дураку это ясно. Значит, ты не отказываешься от своих слов?
– Нет.
– Приехал, чтобы немного пострелять здесь, в городе? Отмочить какой-нибудь ловкий трюк? Решил убить человека, назначившего награду? Захотел повидать Джеффа Эйкена, э?
– Нет, - ответил Дьюан. - Этот ваш горожанин все перепутал. По-моему, он немного не в себе.
– Похоже, что так. Во всяком случае, кто-то из вас, это точно. Итак, ты себе приписываешь имя Бака Дьюана и все его дела?
– Да, потому что я и есть Дьюан. Но держать ответ за то, чего никогда не совершал, я не желаю. Вот почему я здесь. Я прочел объявление с наградой за мою голову. До сегодняшнего дня мне не приходилось бывать ближе от вашего города, чем на расстоянии шестичасовой езды верхом. Меня обвиняют в том, чего я не делал. Поэтому я приехал сюда, сказал, кто я такой, и попросил кого-нибудь сходить за Джеффом Эйкеном.
– После чего ты сел и позволил этому старику наставить на тебя твой собственный револьвер? - с недоверием и любопытством продолжал допрашивать ковбой.
– Думаю, так оно и было, - отвечал Дьюан.
– Что-то мне не верится, если только ты действительно настоящий Бак Дьюан!
Какой-то человек протискался через толпу к центру.
– Это Дьюан, - заявил он. - Я узнал его. Я не раз его видел. Сиберт, ты можешь положиться на мои слова! Не знаю, спятил ли он, но я знаю, что это настоящий Бак Дьюан! Любой, кто хоть раз видел его, никогда его не забудет!
– Зачем тебе понадобился Эйкен? - поинтересовался ковбой по имени Сиберт.
– Я хотел сказать ему прямо в глаза, что никогда в жизни и пальцем не трогал его жену!
– Зачем?
– Потому что я невиновен, вот зачем!
– Предположим,
– Если он мне не поверит - ну что ж, тогда плохи мои дела, и мне лучше умереть.
Наступившее минутное молчание прервал Сиберт:
– Чертовски запутанная получается история! Я думаю, ребята, нам надо послать за Джеффом.
– А за ним уже пошли. Он скоро придет, - ответили из толпы.
Дьюан был на целую голову выше окружавших его любопытных зевак. Он смотрел поверх их голов на то, что находилось за ними. Так ему удалось разглядеть группу из нескольких женщин, стоявших у края толпы. Некоторые из них были пожилыми, с суровыми лицами, как у мужчин. Но были также молоденькие и хорошенькие, причем большинство казались встревоженными и взволнованными. Они бросали испуганные, полные сострадания взгляды на Дьюана, стоявшего посреди толпы с петлей на шее. Женщины более добросердечны, чем мужчины, - подумал Дьюан. Он встречался взглядом с широко распахнутыми глазами, которые казались очарованными и загипнотизированными, но которые не отворачивались и не отводились в сторону. Зато пожилые женщины были словоохотливы и не стеснялись громко выражать свои чувства.
У самого ствола раскидистого тополя стояла стройная женщина в белом. Блуждающий взгляд Дьюана остановился на ней. Глаза ее были буквально прикованы к нему. Мягкосердечная женщина, наверное, которая не желает, чтобы его повесили!
– А вот и Джефф Эйкен! - громко выкрикнул чей-то голос.
Толпа нетерпеливо задвигалась и зашумела.
Дьюан увидел двух быстро приближающихся мужчин. Впереди шел рослый крепкий здоровяк с решительными манерами. В руке он держал револьвер.
Ковбой Сиберт снова растолкал сомкнувшееся было кольцо зевак.
– Постой, Джефф, - окликнул он и преградил дорогу мужчине с револьвером. Он снизил голос настолько, что до Дьюана не долетали его слова, а широкие плечи ковбоя скрывали от него лицо Эйкена. Во время их беседы толпа то растягивалась, то сдвигалась, тесно смыкаясь вокруг Сиберта и Эйкена. Наиболее любопытные пытались пробиться вперед, люди толкались, шумели, размахивали руками, - безумная свалка снова готова была вот-вот разразиться, - слышались требования разделаться с преступником, призывы к дикому самосуду, который тысячекратно применялся и прежде на кровавой техасской земле.
Сиберт, надрывая голос, пытался утихомирить толпу. Его ковбои раздавали толчки и оплеухи направо и налево, но все было напрасно.
– Джефф, хочешь меня послушать? - отказавшись от безрезультатных попыток, обратился ковбой к рослому мужчине с револьвером.
Эйкен холодно кивнул. Дьюан, видевший многих людей, прекрасно владевших собой в подобных ситуациях, сразу распознал то, что творилось в душе у Эйкена. Тот был холоден, бледен, невозмутим. Горькие складки глубокой печали пролегли у его губ. Если Дьюан когда-либо чувствовал, что такое смерть, то это было именно сейчас.